Везде на ценниках вдруг появился непонятный пятипроцентный налог с продаж. Много было шума и обсуждений. И в народе в очередях, и среди торговцев и экономистов.
Но когда 8 января опубликовали приказ министра обороны СССР о направлении в Прибалтику воздушно-десантных войск для обеспечения призыва новобранцев в армию, обыватель почувствовал приближение страшного. Чуть ли не гражданской войны, потому что обострение отношений с Прибалтикой стало очень заметным.
Потом конфликт между Грузией и Южной Осетией, который стали называть войной. Потом попытка государственного переворота в Литве. Создан «Комитет национального спасения», провозгласивший себя единственной законной властью в республике. А потом началось то, что потом назвали распадом СССР.
Со страхом в душе мы слушали и смотрели. Как тогдашний Председатель Верховного Совета РСФСР Борис Ельцин подписал договор об основах межгосударственных отношений РСФСР и прибалтийских республик, в котором стороны признавали друг друга суверенными государствами. Как 14 января в час ночи отряд спецназа и группа «Альфа» взяли штурмом телецентр в Вильнюсе. Как местное население оказало массовое противодействие захвату и как в результате операции погибли 15 человек.
Наступала совершенно иная жизнь; возврата к старой, спокойной уже не будет. Это было ясно – и это было страшно. Страшно, потому что происходили изменения в области финансов и денежного оборота. Грянуло 22 января – Постановление «О прекращении приема к платежу денежных знаков Госбанка СССР достоинством 50 и 100 рублей образца 1961 года и порядке их обмена и ограничении выдачи наличных денег со вкладов граждан». И посыпались проклятия в адрес недавно назначенного главой кабинета министров Павлова. И тут же, как реакция на недовольство, появился указ о совместном патрулировании в крупных городах МВД и армии.
По всей стране зашевелились те, кто почувствовал свой шанс подняться. И пошло-поехало. Менять стали всё и все, кто и до чего только мог дотянуться. Подняли голову борцы за демократию – которые, кстати, потом свой кусок все же урвали. Началось повальное возвращение старых названий городам, улицам. А кое-кто стал пытаться вернуть не только старое название, но и прежний статус. В феврале обособилась Литва, где большинство населения высказалось за свою независимость как суверенного государства. И тут же какая-то задрипанная Исландия признала независимость Литвы…
Весна тоже не принесла спокойствия. В марте в стране начались шахтерские забастовки, наряду с экономическими требованиями выдвигались и политические, в том числе отставка Михаила Горбачева. Но первый президент СССР еще что-то пытался делать, а мы на своих кухнях еще верили, что ему что-то удастся. Состоялся Всесоюзный референдум о сохранении СССР, но шесть республик бойкотировали его проведение. Тут же прошел референдум в Грузии – об отделении от СССР. Мы еще посмеивались и махали руками – мол, пусть катятся, что они без нас смогут. А 2 апреля по нам ударила реформа цен.
Стало ясно, что правительство сдает позиции. Какой-то насмешкой над государственностью было обращение Верховного Совета СССР к Верховным Советам республик в связи с «бюджетной войной» – невыполнением республиками обязательств по перечислению в госбюджет средств на страшную сумму. А потом Грузия провозгласила государственный суверенитет и независимость от СССР. А потом начался вывод советских войск из Польши и Чехословакии.
На кухнях обыватель заволновался; он почувствовал, что творится неладное и надвигается еще более неприятное. Немного успокоили страну события 23 апреля в Ново-Огареве и новый Союзный договор. Правда, в нем участвовали уже всего только девять республик. Но страну продолжало лихорадить. Грянул Карабахский конфликт. Прошли погромы таможенных пунктов Латвии и Литвы рижским и вильнюсским ОМОНом. Зашевелила загребущими руками Украина, когда ее Верховный Совет принял решение о немедленном переходе под юрисдикцию УССР союзных предприятий и организаций, расположенных на территории республики.
А потом началась Чечня. Общенациональный конгресс провозгласил независимую Чеченскую Республику – Нохчи-Чо. Начало двоевластия в Чечне, которое ничем хорошим закончиться не могло.
А Борис Ельцин все больше и больше набирал политический вес, хотя никто еще не предполагал, какие потрясения в стране будут связаны с его именем. И как-то неожиданно летом затрещала по швам вся социалистическая система. Тогда, в июне, мы узнали о роспуске Совета экономической взаимопомощи, а в июле – об официальном расторжении в Праге Варшавского договора. А войска СССР уже выводились из Венгрии…
Но простым гражданам стало как-то не до этих событий за пределами страны. Потому что ушлые дяди протащили через Верховный Совет Закон «Об основных началах разгосударствления и приватизации предприятий». И потому что в стране началась официальная регистрация безработных. Наконец правительство признало, что существует такое бедствие, и в Москве и других городах открылись первые биржи труда.
А потом всю страну потряс страшный август. Безобразный фарс и «гкчапаевцы», как их потом называли юмористы, – были только видимой стороной страшного айсберга попытки переворота. Мы тогда не знали, что существовала заветная папка, в которой лежал заветный листок бумаги с выверенным и тщательно составленным текстом. С текстом извещения народа, что Михаил Горбачев скоропостижно скончался у себя в Форосе. На 72 часа вся страна замерла в оцепенении, в страшном напряжении, которое все же разрядилось. Но ненадолго.
Продолжали отваливаться республики. Горбачев вышел из КПСС и призвал ЦК объявить о самороспуске партии, а республиканским и местным организациям – самим определить свою судьбу.
А потом наступил последний декабрь страны: распад СССР, переименование РСФСР в Российскую Федерацию, смена советского флага на российский флаг над Кремлем, заявление Горбачева о прекращении деятельности на посту президента СССР, официальное прекращение существования СССР на последнем заседании Верховного Совета и официальное объявление о роспуске СССР. А чтобы мы не очень волновались и лили слезы по другому поводу, нам начали показ мексиканского сериала «Богатые тоже плачут».
Но это было уже зимой, а в начале лета и я, и Расул, и вся страна были озабочены тем, как бы подзаработать денег в смутный период. Кто хотел просто урвать, кто пытался организовать более или менее легальные схемы для обогащения. Руководители многих официальных организаций и ведомств выбили себе право на коммерческую, некоммерческую, полукоммерческую и иную деятельность. Но все равно связанную с зарабатыванием денег для организации, а значит, и для ее лидеров.
Так я узнал в Москве, во время очередной поездки, что Фонд культуры активно создает дочерние предприятия, официально зарабатывающие деньги на цели уставной деятельности фонда. А по сути – кормушки. И я ухватился за эту мысль.
Через две недели я явился в соответствующее место по соответствующему адресу в Москве с устным изложением своей идеи. Она была принята на ура, я получил исчерпывающий список необходимых документов и рекомендаций, а вскоре в городе появилось Творческое объединение «Парнас» Всероссийского фонда культуры. Естественно, со мной в роли генерального директора.
Оля идею сразу восприняла как надо и поддержала меня всем, чем могла. Разумеется, нам пришлось рискнуть и истратить все свои накопления на открытие предприятия. Разумеется, мне пришлось через своих и Ольгиных знакомых влезть в негласные партнерские отношения в районной администрации. Результатом было открытие в центре на людной улице выставочного зала.
Помощников мне насовали со всех сторон, но, надо отдать им должное, помощников хороших. Была у меня дама, которая организовывала выставки, камерные концерты местных безденежных музыкантов. Пристроили ко мне инженера-строителя, собравшего несколько строительных бригад. Они сами искали себе заказы, сами их выполняли, просто на договорах ставилась печать «Парнаса» да в кассе оседали десять процентов заработанных каждой бригадой денег.
Я крутился с упоением. Частенько ездил в Москву в фонд с отчетами, исправно перечислял туда же уставную часть заработанных денег. Шло время, шлепались в кассу рубли посетителей различных выставок, десятки и сотни в виде доли от продажи выставленных работ, тысячи и десятки тысяч от деятельности бригад. Кое-что перепадало и от афер моих, как мне обещали, надежных негласных партнеров из администрации.
Жизнь налаживалась, мы с Ольгой смотрели в будущее с оптимизмом, а она на меня – с уважением. Как
