же, ее муж – и смог провернуть такое дело! Теперь мы без страха мечтали о рождении ребенка, о возможной покупке машины, туристической поездке за границу. Я старался, чтобы мое предприятие не закисало, чтобы в его работу внедрялись новые идеи, появлялись новые виды деятельности…
«Провинциал». Это уж точно! Тогда многие нахватали денег. Самые ушлые в те годы и поднялись. Сам, помню, работал в таком кооперативе. А были еще всякие инициативные фонды, молодежные объединения, но все зашибали деньгу, торговали чем ни попадя.
«Москвич». Это ты торговал чем ни попадя. А у нас в столице торговали от немецких бундесверовских сухих пайков до новеньких «Волг-ГАЗ-21» с армейских складов в смазке. Как вспомню… эх, лихое было время!
15 июня 2010 г.
Вот тогда на свою голову и придумал я этот ход: решил связаться с областными производственными предприятиями, предложить им свои бесплатные услуги. Они привозят образцы своей продукции, я организую выставку, рекламу. Крупную продукцию привозят в единственном экземпляре, мелочь – в нескольких. Я в процессе этой совместной акции получаю право продавать выставочные образцы, а потом перечисляю деньги производителю, оставив себе небольшую, оговоренную договором долю. Получаю право посредничества, если нахожу производственного или торгового партнера для предприятия.
Идея оказалась неплохой, хотя на первых порах и не такой уж доходной. Прохожие в первое время относились к рекламе выставки товаров производственных предприятий области с интересом. Да и цена на билет была минимальной. Потом кое-что стало продаваться прямо с выставки. И мне пришлось не только связываться с предприятием и организовывать довоз продукции, но и выделять специального человека, который сидел бы только на кассе и занимался розничными продажами. На мое удивление, влет пошли пластмассовые прищепки, предлагавшиеся у меня в салоне вдвое дешевле, чем в магазинах, другая мелочевка. В первую неделю я на рознице окупил месячную зарплату персонала салона вместе с обязательными отчислениями с фонда оплаты труда.
А со второй недели стало совсем интересно. Я продал четыре стационарные «крупорушки» фермерам и заказал на заводе еще шесть; заключил договор на поставку с другого завода партии электродрелей в торговую сеть. Я уже окупил все месячные затраты на организацию выставки и выходил на прибыль, когда случилось то, что потом перевернуло всю мою дальнейшую жизнь. Даже не перевернуло, а пустило под откос.
Как-то утром ко мне прибежала молоденькая бухгалтерша и сказала, что двое мужчин вломились в салон, не заплатив, и нахамили смотрителю. Я тут же ринулся в зал разбираться. Чувствовал я себя вполне уверенно. Как таковой крыши у меня не было, специально никому я не платил за то, чтобы меня не трогали рэкетиры. В этом отношении у нас в городе было как-то спокойно, откровенно никто не наглел. Да и тесная связь с местной администрацией позволяла ходить, широко расправив плечи. Одним словом, о возможных наездах я как-то и не думал с самого момента основания своего предприятия. Теперь мне предстояло поплатиться за это.
В зале я увидел коренастого, коротко остриженного детину в футболке с отрезанными рукавами. Была такая мода в то время у «качков» – с одной стороны, продемонстрировать свое тело, а с другой – у многих и в самом деле оно в футболку стандартного покроя просто не влезало. Рядом с ним стоял сухощавый черноволосый тип лет тридцати и с интересом разглядывал кованый каминный фасад в комплекте с решеткой из числа образцов. Вещь дорогая, пользующаяся большим вниманием у посетителей, но пока еще никому не пришедшаяся по карману.
В состоянии законного возмущения я в тот момент не думал о решетке, а только о престиже своего выставочного зала. Я буквально подлетел к этой парочке и скороговоркой стал весьма сдержанно выражать свое неудовольствие по поводу их обращения с женщиной. Это были последние мгновения жизни, в которой я чувствовал себя хозяином, в которой чувствовал себя в каком-то праве.
Они повернулись ко мне с вялым раздражением, с каким-то ленивым презрением. И я увидел их глаза. Никто из этих двоих еще не успел раскрыть рта, как я вдруг понял, ощутил всем своим нутром, что все, что было в моей жизни раньше, – не более чем короткий праздничный день. Помните, как это бывало, например, в детстве? Утро, музыка, льющаяся из радиоприемника или телевизора. Радостные сборы, поход в зоопарк или в кукольный театр. Потом возвращение домой, вкусный праздничный обед. И обязательно сладости! А потом вечер… а потом утро и снова идти в школу. И как и не было того выходного дня.
Примерно то же я почувствовал и в тот миг. Понял, что судьба до сих пор меня миловала от знакомства с этой стороной действительности, берегла. А вот теперь столкнула лоб в лоб, не дала подготовиться, поразмыслить, даже собраться с духом. Просто взяла и поставила перед действительностью. А вся моя счастливая, сытая, полная самоуважения и благостных перспектив жизнь осталась где-то далеко в стороне. Беременная жена, довольная старушка-мама, растущие доходы и приятные нужные знакомства. Всего этого теперь не существовало; теперь были только эти двое и их взгляды.
– Ты че варежку раззявил? – брезгливо выдавил из себя «здоровый». – Ты кто такой?
– Я… – слова застряли у меня в горле, – я… руководитель предприятия. И…
– Те че, проблемы нужны? – процедил сквозь зубы темноволосый, глядя сквозь меня. – Получишь. Мне каминчик вот этот нужен. Давно мечтал на даче такой поставить. Завтра утром вот он, – он ткнул пальцем в широченную грудь напарника, – приедет и заберет.
Я постыдно хватал ртом воздух, как вытащенная на берег рыба. Нужные важные и умные слова напрочь выскочили у меня из головы. На меня только что откровенно «наехали», и мне нужно было принимать какие-то меры. Но какие, я не знал. Я долго размышлял, я был красен от злости, но здравый смысл подсказывал, что обращаться в милицию бессмысленно. Даже если заявить, что завтра утром меня будут грабить. Какие основания у меня есть для такого заявления, а у милиции – для соответствующего реагирования?
Я попытался позвонить паре своих хороших знакомых в администрации, которые имели к моему предприятию кое-какое отношение. Но обоих не оказалось на месте. День до позднего вечера прошел в злобных метаниях и сомнениях. Домашних телефонов моих «друзей» я не знал, и ждать утра мне предстояло в любом случае. И к вечеру я настолько разозлился, что решил выпутываться самостоятельно. Точнее, не выпутываться, а просто «разруливать» с этими типами. Неизвестно, кто они такие; возможно, что меня просто взяли «на понт», как это называется в их среде. Да и что они могут мне сделать? Вот когда начнут угрожать, когда начнутся конкретные разговоры, тогда я и приму меры. А продолжения инцидента может вообще не последовать. На этой мысли, немного успокоившись, я лег спать, не сказав жене ни слова о случившемся.
В мрачном состоянии духа я встал утром с постели. Полный самых нехороших предчувствий, отправился на работу. На душе было муторно, но я старался быть уверенным в своих силах. В центре города в двадцатом веке! Что серьезного мне могло угрожать? В конце концов, за мной государство, за мной закон. Не убивать же меня будут! Ну поугрожают, ну стекла ночью выбьют. Может, попытаются подкараулить и избить в темноте. Э, нет! Вот когда посыпятся угрозы, тогда в милицию и заявлю. А если изобьют, то заявление уже будет существовать, и милиция будет знать, кто на меня напал.
Примерно в таком приподнятом состоянии духа я приехал на работу. И ничего страшного не случилось. Моя секретарша уже была на месте – в смысле, курила у входа. Она уже сняла помещение с сигнализации, уже пришла дежурная – смотритель зала. И никто меня утром еще не спрашивал и никто не звонил.
Приехали они в половине десятого. Темно-синяя «Хонда»-пикап стояла прямо под окнами выставочного зала, и никому не было дела, что машина въехала прямо на пешеходную зону. Вчерашний здоровяк с парой крепких парней, но помоложе, ввалились в выставочный зал, когда я был в кабинете. Я услышал шум и крики. И все понял.
– Ты че, братан? – здоровяк стоял передо мной, засунув руки в карманы джинсов-«варенок», и смотрел набычившись. – Те че вчера сказали?
Поведение их было настолько наглым и беспардонным, что я невольно опять растерялся. Но природного упрямства у меня хватило, чтобы упереться и тупо требовать за камин денег. Я просто старался не вдумываться в угрозы и блатной жаргон. Я решил, что нужно отстоять дорогой каминный фасад сейчас и любой ценой, а потом я уже что-нибудь придумаю. Это они ведь на слабака рассчитывают свое поведение, а я не слабак.
