Звукорежиссер. Ты постмодернист, для тебя все игра, а для него это жизнь.
Попов. А для меня не жизнь, по-твоему? Я в эту историю вкладываюсь куда больше, чем он.
Звукорежиссер. Твоя игра — вот ты и вкладываешься. Ты сделаешь проект, повысишь свой рейтинг, а чем это станет для него?
Подходят Корреспондентка, Знаменский и Оператор.
Актер. Кто войдет после звонка, тот получит тумака! Послушайте, Сергей! Вам случайно не нужен глухой певец? В комплекте выставлять! А?
Оператор сразу торопится к сцене танцевать. Попов не реагирует и продолжает спорить со Звукорежиссером.
Попов. Высшим достижением в жизни! Я даю ему шанс, который не даст никто. Без меня он отсидится в своем монтировочном цеху, и никто не услышит его песен, никто не узнает, что он жил.
Звукорежиссер. Но, может, для него это лучше.
Попов. А ты спроси у него! Спроси, как ему лучше: сидеть в безвестности или быть предметом споров. Почему ты за него решаешь, что ему лучше?
Звукорежиссер. Потому что сейчас он сидит в монтировочном цеху и чувствует себя человеком. А ты устроишь так, что он почувствует себя дерьмом. А я не люблю, когда люди чувствуют себя дерьмом.
Попов. Да почему дерьмом-то? Это ты считаешь его дерьмом, ты стыдишься быть неоригинальным. А сам не можешь сделать ничего нового, слушаешь целыми днями чужие аранжировки, думаешь, что бы содрать. Этот постоянно кривляется и мечтает пристроить куда-то свои кривляния. Она создает тонны однообразных сюжетов в рамках формата. Являетесь вы собой или кем-то другим? Все копия. Нет ничего настоящего!
Москва. Кадры, снятые на «бетакам» на фоне храма Христа Спасителя.
Попов. Мы живем в эпоху эрзацев. Все тоньше грань между искусственным и настоящим. Этот храм за моей спиной построен на месте открытого бассейна «Москва» к тысячелетию крещения Руси. Он является точной копией взорванного в 1931 году храма Христа Спасителя. Кто-нибудь посмеет утверждать, что оттого, что это копия, храм стал менее святым?
Волжин. Сережа, не шути так, это плохо кончится.
МОСКВА. ФОТОСТУДИЯ. ДЕНЬ
Фотосессия. Фотограф (это Оператор Вася, друг Корреспондентки) снимает Рому Легенду «под Цоя», освещает специальным светом, просит принимать разные позы.
Из кухни или какого-то еще закутка выходит Актер с косяком. Он выпускает дым; увидев Цоя, делает испуганное лицо, вытягивает руку.
Актер.
Все хохочут. Рома Легенда выходит из студии. Рома Легенда стоит и курит. Подходит Попов, кладет руку ему на плечо. Рома Легенда сбрасывает руку.
Рома Легенда. Я хочу задать тебе важный вопрос… Обещай, что ответишь честно.
Попов. Обещаю.
Рома Легенда. Скажи, как ты на самом деле относишься к Цою?
Попов. Я очень хорошо отношусь к Виктору Цою…
Рома Легенда. А почему вы все время смеетесь?
Попов. Да мы не смеемся….
Рома Легенда. Я просто не могу понять, что проис-
ходит. Я думал, что мы хотим почтить память Виктора. Это не так?
Попов. Конечно, но это лишь одна сторона…
Рома Легенда. А какая другая? Заработать денег?
Попов. И это, безусловно, тоже. Но пойми, популярность и успех нужны нам для того, чтобы донести миру послание, дать миру шанс!
Рома Легенда. Что ты имеешь в виду?
Попов. Ведь этот проект — своего рода манифест!
Рома Легенда. Какой еще манифест?
Попов. Манифест неоригинальности.
Рома Легенда. …
Попов. Ты только подумай, нельзя шагу ступить в искусстве, в музыке. Это уже снимал тот, то уже пел этот. Тебе нужно отличаться, нельзя изобретать велосипед, иначе ты неудачник. А если я не хочу? Не хочу быть собой! Если мне не интересно искать себя? Зачем быть собой, если где-то есть кто-то, кто является мной больше, чем я сам! Ты понимаешь?
Рома Легенда. Хм…
Попов. Ты нашел Цоя, я Макларена или Уорхола. Я не могу его превзойти, но я хотел бы стать его частичкой, делать то, что делал он, понять то, что понимал он. Как и ты? Это ведь так?
Рома Легенда. Да!
Попов. И своим проектом мы провозглашаем эту свободу! Свободу не быть собой! И вся компания, вся раскрутка тебя как звезды, — для меня это пропаганда идеи. Уничтожить монополию оригинальности. В этом наша цель! Ты согласен со мной?
