палочки, у них с Ефимом появится свое жилье. Она приступила к изложению просьбы без обиняков.
- Ясно, ясно, можешь не продолжать, - перебил Смирновский, - что ж... - он встал с дивана, прошел к столу, уселся, откинувшись на кресло, не спуская цепкого взгляда с нетерпеливо ожидающей Нади, - вот что я скажу тебе, милая, вот что тебе скажу... - медля, будто испытывая ее терпение, тянул парторг, - мужа тваво, Сегала, действительно, хорошо знаю... Скажу напрямик: хлопотать за него не стал бы.
- Почему? - удивилась Надя.
- Почему, говоришь? Хе-хе-хе! Да муженек твой разлюбезный, ой-ой-ой! Гордец! В общем, хванаберия! Другое дело ты! - Смирновский снова, еще более бесстыже, ощупал Надю глазами. — Женщина ты молодая, привлекательная, валяться тебе в общежитии, можно сказать, не подходяще. И лично для тебя, лично для тебя, - Смирновский понизил голос до масляного шепота, - могу устроить комнатенку.
Слушая и глядя на Смирновского, Надя наконец стала догадываться, куда клонит парторг, но не хотела, не смела верить ни ушам своим, ни глазам. «Не может быть, - думала она в смятении, - да, но тогда что означают слова «лично для тебя»? А когда он, как бы между прочим, бросил:
- Может, в благодарность когда пригласишь меня на чашечку чая, понят-но, без присутствия тваво хванаберно-го, - она, не помня себя от обиды и унижения, бросилась вон из кабинета. Ефиму ничего не рассказала.
Появление Ефима в кабинете Козыря не было для последнего неожиданностью. Но вид Ефима, сверкнувшего на номенклатуру ненавидящими глазами, насторожил его. Он внутренне затревожился, очевидно, припомнив историю с Яшкой, но внешне учтиво, как бы обрадованно сказал:
- Пришли, товарищ Сегал? Очень хорошо, как раз вовремя. У меня для вас приятная новость, садитесь, пожалуйста... По моему распоряжению начальник жилотдела подобрал вам комнату. Вот так, - Козырь пухленько ухмыльнулся.
От неожиданного, в самом деле приятного известия у Ефима сразу злость растаяла.
- Правда? Не обманываете? - волнуясь, спросил он.
- Козырь слов на ветер на бросает... Однако...
- Что за «однако»? - вспыхнул Ефим.
- Не кипятитесь, Ефим Моисеевич, я хотел сказать... имеется маленькая закавыка. А именно: комната, которую мы вам хотим предложить, находится на втором этаже двухэтажного засыпного щиткового дома, то ись барака. Площадь комнаты - четырнадцать метров. По коридору будет у вас трое соседей и... - Козырь замолчал, белесыми глазками глядя на Ефима, - к сожалению, вместе с вами в комнате будет жить девчонка, временно... Мы ее потом отселим.
Злоба и отчаяние с новой силой надавили на сердце Ефима, горячий уголек уже подбирался к горлу... Еще минута, и он разрисует мясистую рожу Козыря почище, чем когда-то Яшке-кровопийце... Но сквозь шум в ушах и гулкие удары сердца ему послышался вдруг, словно откуда-то рядом, голос Нади: «Опомнись, Фима! Не надо скандала, не надо! Не связывайся с проходимцем, не делай глупости!» Повинуясь призыву самого дорогого на свете голоса, он усилием воли осадил себя. С приглушенным гневом спросил:
- Что за фокусы? Какая еще девчонка объявилась?
- Никакого фокуса, обыкновенная девчонка, - сладко издевался Савва, произошла трагедия с драмой, то ись, с дочкой и мамой, - вдохновенно повествовал он. - Занималась мама подпольной абортарией, за что угодила на полную катушку. А дочка ее, то ись, вышеуказанная девчонка, осталась проживать на предложенной вам жилплощади.
- Негодяй! Уголовник! - сквозь зубы бросил Ефим, встал, направился к двери.
Савва не мог не слышать брани, но сделал вид, что пропустил ее мимо ушей. Савва ликовал, настал его час! Здорово он съездил черномазому умнику: знай, с кем дело имеешь, впредь не зарывайся! Он даже крикнул вдогонку:
- Хоть бы спасибо сказали, а еще журналист! Советую не кочевряжиться! Дают - бери...
Вернувшись в редакцию, Ефим устало опустился на стул возле письменного стола. На столе увидел записку: «Фима! Я поехала в институт. Приеду поздно. Не забудь пообедать. Зайди, пожалуйста, в продмаг, отоварь талончики на хлеб и еще на что там полагается. У тебя, кажется, нет денег? У меня тоже. Попроси аванс у иудушки-бухгалтера. Целую Надя».
Дважды он прочел записку. Тепло и больно на душе. Наденька, за что Бог послал тебе такие испытания, любимая моя!
Исполняя наказ жены, он зашел после работы в магазин. Деньги на покупки еле выклянчил у бухгалтера. После бесцеремонной нотации, тот, в виде величайшего благодеяния, протянул Ефиму несколько рублей, приговаривая:
- Надо, молодой человек, жить по средствам, «по одежке протягивать ножки», да-с!
Глуша в себе жуткую обиду, Ефим сунул деньги в карман, молча ушел. Зато вечером Надю ждало целое пиршество: жареная колбаса, запеченная в яичном порошке, сладкий чай вприкуску с белым хлебом, покрытым тонким слоем сливочного масла.
После роскошного ужина можно было отдохнуть, потолковать о делах житейских.
- Что новенького, Фима, ты сегодня утром, кажется, собирался к Козырю? - Она с досадой выслушала отчет Ефима. - Что же мы будем делать? К Мошкарову снова обратиться, как ты думаешь?
- А почему не к Смирновскому? - с горькой иронией спросил Ефим.
При одном упоминании имени парторга Надя похолодела.
- Обходи его, - предупредил Ефим, - за сто километров, как заразу. Когда-нибудь расскажу почему.
- Тогда и я тебе кое-что расскажу. Только в другой раз... Какого ты мнения о главном инженере?
- Говорят, специалист толковый. Больше ничего не скажу.
- А человек?
Ефим пожал плечами.
- Понятия не имею, не сталкивался с ним. Что это ты о нем заговорила?
- Так, к слову пришлось... Я думаю, предложение Козыря подождем принимать? Хуже не будет. Потерпим. Как ты считаешь?
- На что может рассчитывать пассажир тонущего корабля? Боюсь, ничего лучшего не добьемся.
- А вдруг?
- Что вдруг? - невесело улыбнулся Ефим.
Надя не стала спешить с объяснениями. Она пока скрывала от Ефима свой маленький план. Заключался он в следующем: недавно одна ее знакомая, технолог сборочного цеха, при содействии главного инженера заимела большую комнату в заводском капитальном доме. Ее прежняя, десятиметровка, оставалась еще незанятой. И Надя решила тоже обратиться к главному инженеру, попросить его помочь молодоженам получить освободившуюся комнатенку.
Немедленно попасть на прием к Главному было делом нелегким. Оставалось уповать на случайную встречу с ним где-то на заводе. Ей повезло. Она увидела его в сборочном цехе, высокого, «породистого»; крупная голова Главного с копной седых волнистых волос возвышалась над окружающей его свитой. Когда он показался у выхода из цеха, Надя остановила его.
- Извините, Семен Давыдович, я - сотрудница заводской многотиражки, Надежда Воронцова.
- Чем могу служить? - вежливо осведомился Гаинджи. Такова была фамилия у Главного.
По дороге от цеха к заводоуправлению, где находился кабинет главного инженера, Надя изложила свою просьбу.
- Всего-то? Какая мелочь! - Гаинджи снисходительно глянул на Надю сверху вниз красивыми серыми глазами в пушистых ресницах. - Зайдите ко мне послезавтра, часиков в восемь вечера... В это время я, как правило, свободен. Вы знаете, где мой кабинет?
- О, да! - не помня себя от радости воскликнула Надя. - Большое спасибо вам, Семен Давыдович.
- Я сказал: такая мелочь не стоит благодарности. Всегда готов помочь, чем могу. - Он нагнулся слегка, взял Надины руки в свои, чувствительно пожал их. - Так приходите же, жду вас.
Она рассталась с ним окрыленная и одновременно несколько озадаченная его, как ей показалось, вроде неподходящим для такого случая рукопожатием.
