неразумно — особенно в этом автомобиле, бесспорно автомобиле Аглионбая — выставляя напоказ свою дружбу.
— Как ты думаешь, они арестуют Велка завтра перед всем классом? — спросил Ронан. — Потому что если они так и сделают, я не буду готовиться к занятиям.
— Если он доберется до класса, — ответил Адам. — Я думаю, проведение занятия будет наименьшим из его проблем.
Было тихо, а затем Ронан сказал:
— Я лучше поеду, покормлю птицу.
Но вместо этого он рассеяно посмотрел на рычаг переключения скоростей. Он произнес:
— Я все думаю, что бы случилось, если бы Велк выстрелил сегодня в Гэнси?
Адам не позволил себе задержать внимание на такой возможности. Каждый раз, когда его мысли подходили к близкому попаданию к цели, это открывало что-то темное и острое внутри него. Было трудно помнить, на что походила жизнь в Аглионбае до Гэнси. Далекие воспоминания казались трудными, одинокими, наполненными поздними ночами, когда Адам сидел на ступеньках сдвоенного трейлера, моргая, чтобы убрать слезы из глаз, и интересуясь, почему он беспокоится. Он был тогда моложе, только немногим больше года назад.
— Но он не выстрелил.
— Ну да, — подтвердил Ронан.
— Удачно ты научил его тому хуку. В самый раз.
— Я никогда не учил его ломать свой палец.
— Это Гэнси уж сам постарался. Изучает ровно столько, чтобы быть поверхностно компетентным.
— Лузер, — согласился Ронан, и он был снова собой.
Адам кивнул, настраивая себя.
— Увидимся завтра. Еще раз спасибо.
Ронан перевел взгляд с дома на черное поле. Он шевелил рукой, удерживая руль; что-то расстраивало его, но с Ронаном нельзя было сказать, были ли это Велк или еще что-то.
— Без проблем, чувак. Увидимся завтра.
Адам вылез из машины со вздохом. Он стукнул по крыше БМВ, и Ронан медленно тронулся. Над ним горели яркие и безжалостные звезды.
Как только Адам сделал три шага к дому, открылась парадная дверь, осветив его ноги и ступни. Его отец оставил дверь открытой и стоял в проеме, уставившись на сына.
— Привет, пап, — сказал Адам.
— Не надо мне здесь «Привет, пап», — ответил мужчина.
Он был уже взвинчен. Он пах сигаретами, несмотря на то, что не курил.
— Приходишь домой среди ночи. Пытаясь спрятаться от вранья?
Адам настороженно уточнил:
— Что?
— Твоя мать была у тебя в комнате сегодня, и она нашла кое-что. Можешь угадать, что бы это могло быть?
Колени Адама медленно плавились. Он изо всех сил старался держать большее из своей Аглионбайской жизни в секрете от отца, и он мог думать о нескольких вещах про себя и свою жизнь, которые не порадовали бы Роберта Периша. Тот факт, что он не знал, что конкретно было найдено, мучил. Он не мог встретиться взглядом с отцом.
Роберт Периш схватил Адама за воротник, поднимая его подбородок.
— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю. Остаток оплаты. С фабрики.
Ох.
— Не понимаю, почему ты злишься, — сказал Адам. Он пытался сохранить свой голос настолько ровным, насколько было возможно, но теперь, когда он знал, что это было из-за денег, он не понимал, как выкрутиться.
Его отец притянул лицо Адама близко к своему, чтобы Адам мог чувствовать слова так же, как и слышать их.
— Ты врал своей матери о том, сколько заработал.
— Я не врал.
Это была ошибка, и Адам знал это, как только слова вылетели изо рта.
— Не смотришь мне в лицо и врешь мне! — орал его отец.
Даже несмотря на то, что он знал, что приближается, рука Адама была слишком медленной, чтобы защитить лицо.
Когда рука его отца врезалась в его щеку, то больше был звук, чем ощущение: хлопок, будто в отдалении молотком забивают гвоздь. Адам пытался удержать равновесие, но его нога промахнулась мимо края ступеньки, а отец позволил ему упасть.
Адам ударился головой о перила, и это был конец света. Он осознал единственный момент, момент взрыва множества цветов, которые в итоге сложились в белый.
Боль шипела в черепе.
Он оказался на земле, у ступеней без воспоминаний о секунде между соприкосновением с перилами и с землей. Лицо заляпалось пылью, она была во рту. Адаму пришлось припоминать механически, как дышать и как открыть глаза, чтобы восстановить дыхание.
— О, перестань, — устало сказал отец. — Поднимайся. В самом деле.
Адам медленно толкнул себя на руки и колени. Качнувшись назад, он присел, опершись коленями о землю, пока в ушах звенело, звенело и звенело. Он ждал, пока голова прояснится. Но ничего не менялось, кроме возрастающего гула.
На полпути к дороге он увидел стоп-сигналы БМВ Ронана.
— Ты не играешь в эту игру! — с гневом произнес Роберт Периш. — Я не собираюсь прекращать говорить об этом только потому, что ты бросился на землю. Я знаю, когда ты симулируешь, Адам. Я не дурак. Не могу поверить, что ты зарабатывал эти деньги и выбрасывал их на эту чертову школу! Все те разы, когда ты слышал, как мы говорили о счетах за электричество и телефон?
Отец был далек от того, чтобы закончить разборки. Адам мог это видеть по его шагам на ступенях, по тому, как было напряжено его тело. Адам придвинул локти к телу, втянув голову, желая, чтобы слух прочистился. Все, что ему нужно было сделать, это поместить себя в голову отца и представить, что тому можно сказать, чтобы сгладить ситуацию.
Но он не мог думать. Его мысли взрывались с грохотом в грязи перед ним, одновременно с ритмом его сердца. Левое ухо кричало на него. Было так жарко, как будто влажно.
— Ты врал, — ругался отец. — Ты говорил нам, что школа давала тебе денег, чтобы туда ходить. Ты не говорил мне, что зарабатываешь… — Он остановился достаточно надолго, чтобы вынуть мятый лист бумаги из кармана рубашки. Тот дрожал в его руке. — …восемнадцать тысяч четыреста двадцать три доллара в год!
Адам ловил ртом воздух в ответ.
— Что это? — Его отец подошел ближе. Схватив сына за воротник, он поднял вверх сына так же легко, как собаку за шкирку. Адам стоял, но и только. Земля ускользала от него, и он оступился. Он должен был постараться снова найти слова, что-то внутри было сломано.
— Стипендия, — вздохнул Адам. — Стипендия на обучение.
Его отец вопил что-то еще, но это было в левое ухо, а с той стороны слышался только рев.
— Не игнорируй меня, — рычал отец. А затем необъяснимо отвернул голову от Адама и крикнул: — Чего ты хочешь?
— Вот это, — огрызнулся Ронан Линч, впечатывая свой кулак в лицо Роберта Периша. Позади него стоял БМВ, водительская дверь открыта, фары освещают облака пыли в темноте.
— Ронан, — произнес Адам. Или, может, только подумал. Без отца, удерживающего его в стоячем положении, его шатало.
