Экзамен на верность

Они не стали дожидаться, пока подадут ликер, и во время неприятной дороги домой Калера узнала подробности неудавшегося семилетнего брака Стивена. Она с тяжелым сердцем выслушала печальный рассказ Стивена, осознав, что рухнули все ее надежды мирно решить проблему ночи, проведенной с Дунканом. Стивен простил бы ей любого другого мужчину, но не его. Дункан был для него личным оскорблением, ударом по его мужской гордости. Как можно жить, зная, что твой ненавистный соперник переспал с обеими твоими женами?

– Он ненавидит меня, потому что я понял, что он такое – моральный банкрот. Это темная половина его натуры, оборотная сторона блеска. Он никогда не хотел жениться на Терри, ему просто невыносима была мысль, что она досталась мне. Поэтому он соблазнил ее, назло мне! Знаешь, что он сделал, когда я припер его к стенке? Он засмеялся! – Последнее слово Стивен выговорил, задыхаясь от отвращения. – Он думал, что опять одержал надо мной победу. Они рассчитывали, что я предпочту сохранить видимость счастливой семьи, чем выставить себя на посмешище как простодушного дурака, обманутого своим бывшим лучшим другом. Тогда они меня недооценили, точно так же, как и сейчас.

Стивен бравировал, но видно было, что ему не по себе…
Капера сама познала потерю и могла понять Стивена. Чем сильнее боль, тем глубже стараешься ее похоронить. Какая злая ирония – узнать, что первая женщина, которой он заинтересовался после развода, работает с его злейшим врагом! Неудивительно, что он не предлагал ей постель до сих пор, пока не убедился, что у нее с Дунканом ничего не было…

– Прости, я должен был рассказать тебе раньше, – с раскаяньем сказал он, когда они целовались на прощание на крыльце ее дома. – Надеюсь, ты убедилась, что продолжать работать с ним для тебя невозможно?

Первым импульсом Калеры было согласиться, но намек на то, что Стивен ею командует, пробудил в ней упрямство.

– Пожалуй, не очень удобно, но возможно, – ответила она, с тревогой заметив, как сжались его губы. – Это хороший способ показать, что мы не позволим прошлому влиять на наше будущее. Ведь это всего несколько недель. Я не боюсь Дункана, и тебе не стоит. У него нет власти над нашими чувствами…

– Я не боюсь… – Он нахмурился. – Просто не доверяю ему.

– Но мне‑то ты доверяешь?

– Тебе – да. – Это было произнесено с некоторым сомнением. Ее улыбка погасла.

– Я не Терри, – тихо сказала она. – Я никогда не изменю своему мужу.

– Значит, работа с ним в эти недели будет для тебя как экзамен на верность мне… – неловко пошутил он.

Утром Капера и Дункан встретились в вестибюле отеля.
На нем была темно‑серая полосатая тройка и светлая рубашка со строгим галстуком. Ее весеннее бело‑синее платье в горошек даже показалось ей легкомысленным.

– Нервничаете? – мягко спросил он. Она прижала к себе свою синюю сумку:

– Все, что от меня требуется, – записывать, я делала это сто раз!

– Если не тысячу, – согласился он и направился к дверям ресторана. Она заметила у него в ухе жемчужную сережку – такую же, как застежка для галстука. Решительно, Дункан всегда найдет способ подчеркнуть свою индивидуальность, даже в самом официальном костюме.

Он проследил за ее взглядом и перевел глаза на мочку ее уха.

– Мы неплохо подходим друг другу, правда? Очевидно, мы были настроены на одну волну, когда одевались утром.

Ей тут же захотелось вынуть из ушей свои жемчужные сережки, которые ей подарил Гарри на третью годовщину их свадьбы.

– Я почти всегда ношу на работу эти сережки.

– Да ну?!

– Ну да!

Он остановился у двери ресторана и приподнял ее лицо за подбородок, пристально вглядываясь.

– Неспокойная ночь? – В его голосе было участие, но взгляд казался жестким.

– Вовсе нет. Спала как младенец, – уверенно соврала она.

– Я не имел в виду кровать. Стив вчера одарил меня на прощание очень злобным взглядом. Кажется, парень был не в лучшем настроении.

– Он был зол из‑за вашего поведения. Кроме того, он видел вас со своей женой…

– Бывшей.

– Я так и сказала…

– Нет, вы сказали просто – с женой.

– Во всяком случае, она была его женой, когда вы… когда вы… – Слова застряли у нее в глотке.

– Когда я… что?

Калера взяла себя в руки и в упор посмотрела на него, в ее голосе звучала твердость:

– Неважно. Послушайте, Дункан, сейчас не время об этом говорить.

– Вы правы, не время, нас ждут клиенты. Но вы должны знать, что вчера вечером я был… немного не в себе. Мне не следовало так вести себя с вами…

– Простите?! – Она решила, что ослышалась.

– Я хочу извиниться, – сказал он просто и протянул ей руки ладонями кверху. – Если бы вы сегодня не пришли, мне было бы поделом. Вчера я вел себя, как наглый задира, и вы имели полное право рассердиться. Это было непростительно с моей стороны… Гарри был бы в ужасе от представления, которое я вчера устроил.

Упоминание о Гарри всегда смягчало Каперу, и к тому же его самоуничижение выбивало почву из‑под ног. Она вдруг почувствовала, что говорила с ним слишком резко, и в знак примирения легко дотронулась пальцами до его протянутых ладоней.

– Вам надо было бы стать адвокатом, – заметила она, проходя в дверь ресторана, которую он перед ней распахнул.

– Как мой папаша? Нет, спасибо – это слишком скучно. Когда меня выгнали с медицинского факультета, я стал изучать право, но это определенно не было моим призванием. Ничто меня не привлекало, пока я не устроился на работу к отцу Терри в яхт‑клуб и не занялся компьютерами. До этого мои родители были уверены, что я так и останусь вечным студентом.

Калера не знала этого, но не удивилась, что он не пошел проторенной дорожкой своего отца, выдающегося юриста. Так как теперь у Дункана кроме славы и состояния была докторская степень, то его незаконченное образование, о котором так пренебрежительно отзывался