интеллектуальная жизнь вышли из-под опеки древних религий, оплота традиционализма и суеверий, фактически монополизировавших ту науку, которая была наиболее важна для современной технологии[329].
Появление обновленного имперского идеала в XIX веке было напрямую связано с двумя революциями. За период с 1776 по 1914 год произошли глобальные преобразования, явившиеся результатом непрерывного развития и победы «либерального буржуазного общества»[330]. Промышленная революция указала путь к явно неограниченному росту и, следовательно, процветанию немногих за счет нового класса безземельных рабочих. Бессердечная эксплуатация, жестокость, лицемерие и жадность были присущи всем имперским предприятиям европейских христианских государств. Индустриализация охватила Северную Европу, и Маркс и Энгельс были не единственными критиками ее результатов и философии.
Философия, питавшая и поддерживавшая промышленную революцию, обеспечила новый стимул и эффективные средства для глобального проникновения торговли и взглядов с Запада. Прежде всего, она усилила мотивацию в этом новом имперском веке: институционализация жадности к новым рынкам соединилась с жадностью к дешевому сырью и огромной прибыли, которые могла обеспечить торговля. Погоня в поисках рынков проходила под прикрытием желания преобразовать мир на благо новых теоретических направлений, появившихся в результате двух революций, классической политической экономии и ее неизменной спутницы практической философии. Таким образом, уверенное завоевание земного шара шло рука об руку с идеологиями и концепциями либеральной, буржуазной демократии.
Трудности и конфликты, возникавшие в процессе развития капиталистической системы, были связаны с созданием новых рынков в колониях. Процветание было напрямую связано с расширением предприятий, для которых требовалось все больше рабочей силы; полная занятость способствовала росту недовольства среди рабочего класса на всей территории Европы. В течение короткого времени, словно по мановению волшебной палочки, были удалены все препятствия на пути роста и развития капитализма. За несколько лет удалось установить «мир во всем мире». Беспрецедентный случай! Исключения, такие как Крымская война и колониальные конфликты, рассматривались как незначительные и либо не брались в расчет, либо считались неизбежной ценой, которая должна быть заплачена за получение двойной выгоды – от «мира» и «процветания». Естественно возникает вопрос: «Как получилось, что этот период стабильности, процветания и мира между народами привел к эре мировой войны?» Острые противоречия, всегда существовавшие в самой Европе, а не продолжающееся развитие капитализма в ограниченном мире или мятежи и революционные выступления на периферии империи обеспечили плодородную почву для будущей борьбы – международной борьбы, которая переделает мир по другому образцу.
Понятие свободы, основанное на французских революционных идеалах – Liberte, Egalite, Fraternite (Свобода, Равенство, Братство), продолжало распространяться за пределы Европы, охватывая земной шар. В конце 1880-х годов рабство было официально отменено в Бразилии и на Кубе, последних оплотах рабства. Тем не менее оказалось, что узаконенная свобода и так называемое равенство полностью совместимы с бедностью большинства и богатством немногих. Анатоль Франс так описал неприглядную реальность: «Закон в своей величавой справедливости дает право каждому человеку, как обедать в ресторане «Риц», так и ночевать под мостом». Деньги или их отсутствие стали единственным важнейшим показателем общественного положения, привилегий и, главное, власти.
Изменения в понимании Вселенной, которые произошли в результате победы Декартовой философии и философии науки, привели к уверенному движению к «имперской славе». Буржуазия, реорганизовав интеллектуальные силы, избавилась от влияния древней религии на новое понимание мира. Религии и чудесам больше не было места в их представлении о природе, и философия исходила из научного представления о природе, а не строилась на основе религиозных верований. Фактически, сама природа становилась менее естественной и более научной – и все более и более непостижимой. Огромная польза была от новых изобретений, но сколько было тех, кто понимал теории, лежавшие в основе изобретений, таких как, например, электричество? Так началось непрерывно ускоряющееся отдаление буржуазии. Оно принимало разные формы, и, возможно, самыми необычными были реакционеры, такие как Фридрих Ницше, которые использовали лженауку для оправдания расовой и классовой теорий.
Перемены, вызванные индустриализацией, повсеместно, за исключением некоторых нетипичных стран, таких как Польша, совпали с упадком религиозной традиции. В западных промышленно развитых странах, главным образом протестантских «либерально-демократических» государствах, существовал неписаный закон: человек сам отвечал за свое спасение.
Никто, кроме него самого, не собирался заботиться о его спасении.
Было ли хоть какое-то место в этом новом материалистическом мире для духовных дел? Кто же тогда должен был стать продолжателем Блейка и Гете? Были ли изнеженные, приведенные в боевую готовность церкви единственными хранителями последних остатков духовности в XIX веке? Они действительно предпринимали серьезные усилия по обращению в христианство коренных жителей колоний, показывая, что у них еще остались сила и убеждения. Некоторые утверждали, что орден масонов принес духовный факел в современную эпоху, и есть основания думать, что так оно и было. В XVII веке масоны распространились по Германии, Франции, Англии и новым империям. Но они были не единственными инициаторами духовного возрождения. В одном уголке земного шара появился человек, который упорно сопротивлялся всем усилиям евангельских христиан, и оставил глубокий след в истории. Этим человеком была малоприятная, эксцентричная, но талантливая русская дама по имени Елена Петровна Блаватская. Она принесла в материалистический век древние эзотерические учения.
Эта удивительная женщина родилась в 1831 году на юге России в семье Петра Гана и Елены Ган (урожденная Фадеева). В раннем детстве у нее проявились способности к гуманитарным наукам, и в дальнейшем она свободно говорила на нескольких современных и классических языках. Тогда же у нее обнаружились экстрасенсорные способности. Еще в детстве Блаватская начала сознавать, что ее жизнь станет каким-то высоким служением, что ею руководят, ее оберегают. Она была убеждена, что у нее есть великая, пока еще неизвестная цель в жизни[331]. После непродолжительного брака Елена, при финансовой поддержке отца, отправилась в путешествие в полной уверенности, что ее предназначение в том, чтобы помочь остановить увеличивающийся поток материализма, который затопил Запад и распространялся по миру, сокрушая оплоты христианства. Ей предстояло заменить новое научное мышление тайным знанием, которое до этого времени было предназначено только для посвященных и великих учителей мудрости. Ее цель состояла в том, чтобы учить альтруизму и показать человечеству разницу между древними благородными идеями и идеями современного материализма.
В 1875 году в Нью-Йорке Блаватская основала Теософское общество; теософия в переводе с греческого означает «Божественная мудрость». Термин «теософия» ввел Аммоний Саккас в III веке н. э. Соучредителями Теософского общества были юрист, полковник Г.С. Олкотт и адвокат У.К. Джадж[332]. Общество ставило перед собой три цели: «Образовать ядро Всемирного братства без различия расы, цвета кожи, пола, касты и вероисповедания; поощрять сравнительное изучение религий, философии и наук; исследовать необъясненные законы природы и скрытые силы человека».
В Америке Блаватская подвергалась нападкам, определенные круги обвиняли ее в мошенничестве. Учение Блаватской вызвало резкую критику тех же кругов. Вызывают сомнение ее предполагаемые путешествия; по словам Блаватской, она предпринимала огромные усилия, чтобы скрыть свои путешествия, и на самом деле трудно, а подчас невозможно проследить ее передвижения на протяжении многих лет. Колин Уилсон подвергает сомнению многие ее заявления[333]. Может, он в чем-то и прав, однако следует помнить, что оба ее соучредителя были известными юристами и имели достаточный опыт, чтобы оценить имевшиеся доказательства и информацию, полученную от свидетелей. В отличие от Уилсона они познакомились с Еленой Петровной Блаватской (ЕПБ), когда она уже обрела известность, и тесно сотрудничали с ней на протяжении многих лет. Англичанин Хамфриз Кристмас, судья и комментатор, человек, занимающий независимую позицию и обладающий опытом в области юриспруденции, заявил, что у него нет никаких сомнений в том, что отчеты ЕПБ являются подлинными.
