Когда солнечные блики заиграли на поверхности ручья, Роуну стало жарко в его устланной грязью водяной постели. От неподвижности все тело затекло, он прислушался, но не услышал ничего, кроме сердитого бурчания в собственном желудке.
Вдруг он вздрогнул. Что-то большое вспрыгнуло на берег! Он мгновенно обернулся и увидел, что в глинистую почву вонзились острые когти. Роун с криком выскочил из своего укрытия, надеясь отпугнуть незваного неведомого гостя. Он вытер грязь, покрывавшую лицо и залеплявшую глаза, и смутно разглядел крупного бурого шелудивого пса.
— Пошел вон отсюда! — выкрикнул Роун. Пес оскалил желтые клыки и зарычал.
Роун краем глаза увидел, что ему не дотянуться до сумки, в которой лежал меч-секач. Но под рукой валялась длинная ветка. Он сделал ложный выпад, пес отскочил, Роун ухватил ветку и с размаху огрел ею собаку. Зверюга тяжело плюхнулась на землю. Роун тут же выпрыгнул на берег, рассчитывая, что он вырубил пса одним ударом. Собака залаяла и громко взвыла.
Он снова серьезным, уверенным тоном сказал ей:
— Я сейчас уйду, приятель, поэтому тебе лучше здесь сидеть и не рыпаться.
Роун медленно попятился, сердце бешено колотилось. Неужели самое страшное позади? Но в этот самый момент откуда ни возьмись появились еще пять диких собак!
Они, рыча, окружили юношу. Один из шелудивых псов ухватил его за ногу, но Роун сильно ударил животное палкой, а когда тот снова хотел его укусить, изо всех сил саданул его по передней лапе. Две другие дикие собаки тоже норовили укусить, но ему удалось увернуться и одну огреть палкой по спине, а другой — садануть по морде. Тут самый крупный пес в стае прыгнул на него, явно намереваясь вцепиться в ногу. Роуну палкой удалось отбить нападение, но собак было слишком много, они уже пару раз порвали на нем одежду, и было ясно, что им очень хочется полакомиться его внутренностями. Он понимал, что скоро выбьется из сил и разъяренные дикие псы оставят от него только голые косточки, которые до скончания веков будут валяться в этой дикой глуши.
Неожиданно раздался пронзительный свист. Собаки замерли как вкопанные. Неподалеку появилась окутанная плащом фигура в сдвинутом на лицо капюшоне, но на фоне слепящего солнца были видны лишь ее неясные контуры. Незнакомец поправил на голове капюшон и засвистел, собаки зарычали и ощетинились. Вожак стаи попятился, потом пустился наутек, а вдогонку за ним — остальные собаки.
В очертаниях приближавшейся фигуры незнакомца Роун во все глаза высматривал оружие, но солнце так слепило, что было трудно толком его разглядеть. Ясно различались лишь контуры заплечного мешка.
— Это что, твои собаки? — спросил Роун.
Незнакомец рассмеялся, потом раздался глубокий резкий голос:
— Только их мне еще не хватало.
— Спасибо тебе! Но если ты сам хочешь меня съесть, боюсь, что свист не поможет.
— Людей я не ем, — сказал странный незнакомец и повернулся, чтобы уйти.
— Ты путешествуешь в одиночестве?
— Всегда.
— Может, пройдемся немного вместе?
Незнакомец фыркнул.
— Мне никогда не доводилось бывать в этих местах, — сказал Роун, — поэтому я бы не возражал, если б кто-нибудь помог мне здесь сориентироваться.
— Моя помощь тебе вряд ли понадобится, — сказал незнакомец, убрав с лица капюшон и отступив в сторону так, чтобы при взгляде на него собеседника не слепило солнца.
У Роуна перехватило дыхание. Юноша был примерно одного с ним возраста, но все его лицо было покрыто волдырями и глубокими язвами, края которых сильно выступали над кожей, и из них сочилась зеленоватая гнойная слизь. На фоне этих бугров и кратеров трудно было разглядеть глаза молодого человека.
То место, где должен быть рот, как показалось Роуну, немного покривилось.
— Надо же — ты не сбежал от страха.
— С чего бы это мне сбегать?
— Люди думают, что я их заражу, поэтому либо тут же со всех ног улепетывают, либо пытаются меня прикончить.
— Я тебе обязан жизнью и буду сражаться на твоей стороне.
— Я никогда не сражаюсь.
— Тогда драться за тебя буду я.
Юноша снова надвинул на лицо капюшон.
— Слушай, меня твой вид нисколько не смущает, — сказал ему Роун. — Я на своем веку уже успел повидать столько мертвецов, что твой облик меня вообще не волнует.
Теперь новый знакомец ухмыльнулся пошире.
— Это ж надо, ему кажется, я выгляжу получше гниющего трупа!
Он снова повернулся, чтобы уйти, но неожиданно обернулся и уставился на грудь Роуна.
— Где ты его взял?
Тут Роун увидел, что снежный сверчок угнездился на верхней пуговице его рубашки.
— Он от самого моего селения все время со мной. До него по другую сторону Лысой Горы еще прилично идти надо.
— И он все время с тобой?
Роун кивнул.
— Он пришел ко мне на следующее утро после того, как весь мой народ был перебит. Он со мной уже давно, многие месяцы.
— Снежные сверчки приходят к людям очень редко, но уж если какого человека признают, говорят, остаются с ним навсегда.
В наступившем молчании Роун почувствовал, что в отношении незнакомца к нему что-то изменилось. Через какое-то время странный юноша снова заговорил.
— Тебя покусали?
Роун не сразу понял, о чем это он. Дикие собаки уже почти вылетели у него из головы, и именно в этот момент его прошибла острейшая боль.
— Так они успели тебя покусать или нет?
— Да, в ногу.
Незнакомец кивнул.
— Я тебе помогу.
Он наклонился и стал собирать черный мох, росший по берегу ручья. Роун сморщился от боли, когда нагнулся, чтобы по примеру незнакомца набрать полные пригоршни сухого упругого мха. Юноша направился к тому месту, где ручей круто изгибался, а подмытый им берег нависал над водой. Он снял с плеча свою латаную-перелатаную переметную суму и вынул из нее кремень и небольшой брусок железа.
— Меня зовут Роун, а тебя?
— Лампи, — ответил незнакомец, сдвинул капюшон на затылок и снова кривовато ухмыльнулся. Ударом кремня по куску железа он высек искру и поджег сухой мох. — Жар от него не ахти какой, зато горит без дыма. А это очень важно, если тебе кое с кем не хочется встречаться.
Лампи взял из сумки небольшую мисочку и старую потертую стеклянную баночку, потом поставил миску на огонь и нагрел. После этого наскреб из банки немного какой-то вязкой жижи, разогрел ее в мисочке и мазал Роуну ногу до тех пор, пока лекарство не впиталось в кожу.
— Где ты раздобыл это снадобье?
Лампи ничего не ответил, вынул из сумки немного сушеного мяса и дал кусочек Роуну.
— Жуй медленно, — сказал Лампи. — Это последний кусок.
Роун поблагодарил его и стал медленно пережевывать мясо. Оно было таким вкусным и пряным, что у него от удовольствия даже слегка закружилась голова.
