чувствовал себя с ним увереннее — насекомое всегда предупреждало его о грозящей опасности…
— Нам надо поскорее выбираться отсюда.
Лампи кивнул. Роун положил сверчка в карман, и быстрым шагом они пошли за солнцем. Но скоро Роун выбился из сил, при каждом шаге боль отдавалась в руке. Пот катился с него градом, и он шел вперед только на силе воли. Через некоторое время он заметил, что Лампи тоже снизил темп и вздрагивает от боли. Без замечательной мази против шрамов от лесных клещей его снова донимала боль, о которой он стал потихоньку забывать. Но они продолжали упрямо брести из последних сил, а солнце уже стало клониться к горизонту.
«РОУН, ТЫ ЗДЕСЬ?»
СТОУВ, КАК СЛЕПАЯ, ГЛЯДИТ СКВОЗЬ ГУСТОЙ ТУМАН, КОТОРЫЙ ВСКОРЕ ОКУТЫВАЕТ ЕЕ И СКРЫВАЕТ ОТ ВЗГЛЯДА.
Лампи устало посмотрел на друга.
— Ну все, осталось совсем недолго.
Роун понимал, что лучше этого не делать, но был так изможден, что без сил рухнул на землю.
— Мне нужно немного отдохнуть, хоть несколько минут…
— Нет! Мы должны идти дальше, — ответил Лампи, но и договорить не успел, как тоже свалился от усталости рядом с Роуном.
Впадая в забытье, Роун почувствовал, как чьи-то руки подхватили его за плечи и оттащили туда, где воздух был свежее и чище. Он вдохнул его полной грудью и погрузился в темный туман, окутавший сознание.
Ощутив тепло солнечных лучей, Роун с трудом раскрыл глаза и медленно сел. Болело все тело, особенно раненая рука. Лампи, лежавший рядом на траве, тоже проснулся. В сотне ярдов позади них раскинулся мертвый лес, а за ним в голубой дали белели снежные шапки горной гряды.
— Спасибо тебе, что дотащил меня сюда из этого леса.
Лампи усмехнулся.
— Не за что. Тем более что я совершенно не помню, как тащил тебя сюда.
— Ладно, проехали. Самое главное, что мы здесь оказались.
Лампи помог Роуну встать, потом они огляделись по сторонам. Чуть выше в гору проходила старая асфальтированная дорога, местами покрытие было разрушено проросшей травой. На ссохшейся грязи, покрывавшей асфальт, Лампи разглядел тревожные следы — следы копыт. И тут Роун заметил еще один зловещий отпечаток — одноколесную колею.
— Ты когда-нибудь видел такой след? — спросил Роун друга.
— Это — мотоцикл. Я слышал только об одном его обладателе. Должно быть, он где-то достал другой мотоцикл. Те, кто служит Городу, могут выбить себе все что угодно.
— Как думаешь, в какую сторону ведет этот след? — спросил Лампи.
Роун сосредоточенно рассматривал отпечаток колес, пытаясь определить направление движения мотоцикла. Вскоре по траектории брызг вылетавшей из-под колес грязи он сообразил, в какую сторону двигался мотоцикл.
— Знаешь, нам повезло. Он ехал на восток.
— Но он мог приказать своим людям ехать в другом направлении, — ответил Лампи, изучая следы лошадиных копыт. — Надо нам сойти с дороги и дальше идти под каким-нибудь прикрытием.
Они отошли в сторону от дороги, где проходила пролегавшая параллельно ей канава, поросшая кустарником. Роун почувствовал, что в кармане зашевелился сверчок! Он достал его оттуда здоровой рукой.
— С возвращением тебя, — сказал Лампи насекомому. — Пока мы шли через мертвый лес, он, наверное, впал в спячку.
Роун очень обрадовался, что сверчок выжил. Он наклонился, чтобы дать бесценному насекомому посидеть на травке, и вдруг земля стала уходить у него из-под ног, и по всему телу будто прошла холодная волна. Его пробила дрожь. Он, должно быть, попал в снежную бурю, как в западню. Вьюга на него накатила, закрутила и швырнула в ледяную воду, а с неба валит снег, снег, снег…
— Роун!
Он открыл глаза. Рядом с ним стоял встревоженный Лампи.
— Ты весь вспотел.
— Мне так холодно, будто меня всего снег покрыл.
— Да у тебя сильный жар!
Лампи взял его за руку, и Роун громко вскрикнул от боли:
— Не надо, пожалуйста, не трогай меня!
Лампи осторожно закатал рукав рубашки Роуна, и они увидели, что вся рука распухла и покраснела.
— Надо же, как ее раздуло! — встревоженно воскликнул Лампи. — Надо было мне еще больше яда вывести сразу после того, когда ты укололся этим шипом. Роун, надо снять с пальца перстень.
Роун еле заметно кивнул. Лампи медленно снял перстень Святого, это было так больно, что Роун тяжело дышал.
— Знаешь, все не так уж и плохо, — пробормотал Роун, приподняв отяжелевшие веки.
— Нужно найти кого-нибудь, кто мог бы тебе помочь!
— Мне только нужно немного передохнуть.
— А вот с этим пока повременим. — Лампи посмотрел вдаль. — Я вижу вдалеке дымок — там должно быть селение.
— Я только чуть-чуть посплю… — прошептал Роун.
— Нет! Мы сейчас же должны идти, — гнул свое Лампи.
Он засунул перстень Роуна в карман, чтоб не потерялся, обхватил друга за талию, и они поковыляли дальше.
Роун видел все как в тумане, он машинально передвигал ноги, едва замечая красновато-бурую кору на уходящих ввысь деревьях, покачивающихся на ветру, и черных жуков, тучами роившихся в их ветвях. Лампи направлял его и пытался подбодрить, увлекая все дальше и дальше.
— Боль не усиливается? — спросил Лампи.
Роун тяжело дышал. Сквозь застилавшую глаза пелену он взглянул на руку. Ее так разнесло, что она стала раза в два толще, чем в нормальном состоянии.
— Она уже вообще не болит, — прошептал Роун.
Лампи чуть смочил водой растрескавшиеся губы Роуна.
Сквозь окутывавший его туман Роун заметил страх в глазах друга.
— Держись, Роун, ты должен держаться, пока мы туда не доберемся.
Сверчок запел свою песенку, и взгляд Роуна потеплел. Он стал присматриваться к чему-то в отдалении.
— Что ты там заметил? — спросил его Лампи.
Что-то странное висело на кусте папоротника, росшего за деревьями. Лампи пошел взглянуть поближе — это была грубо сработанная не то упряжь, не то сбруя, сплетенная из красновато-бурых веток. Он вернулся к Роуну.
— Смотри, мы можем это использовать. Постарайся сидеть тихо, а я попробую надеть это на тебя.
Роун почувствовал, как Лампи обматывает сбрую ему вокруг пояса. Он постарался сосредоточиться, сконцентрироваться на дыхании, но у него ничего не вышло.
«РОУН!»
СТОУВ ДЕРЖИТ ДЛИННУЮ ПАЛКУ И ТЫЧЕТ ЕЮ В ГУСТОЙ ТУМАН.
«ТЫ ЗДЕСЬ? УХВАТИСЬ ЗА ПАЛКУ, РОУН».
«Стоув…» — пробормотал Роун. Лампи склонился над ним.
— Только не отключайся, Роун. Открой глаза. Роун, я сейчас тебя понесу.
