собрался уходить, но перехватил взгляд Харона. Старец был первым, кто рассказал ему о его прадеде. Он уверял юношу, что Роун Разлуки был его другом. Теперь стало ясно, что все это была ложь.
Глядя в серо-стальные глаза старика, Роун прошептал:
— Я считаю произошедшее нашей первой победой над Дарием. Людей, совершивших когда-то предательство, постигла заслуженная кара.
Два года назад горечь, отразившаяся в глазах Харона, просто сломила бы Роуна, раздавила бы его. Теперь это его даже не задело — он знал, что есть люди, взгляды которых исправит лишь могила. Он отвернулся от старика и улыбнулся Орину — лучше уделять внимание тем, кто того заслуживал.
ТЕМНИЦЫ
ВАЗЯ С ТРЕМЯ ПЕВЦАМИ НА КАЖДОЙ ЛАДОНИ
ИХ ПРОВЕДЕТ ДО ПРЕДЕЛА ЗЕМНОГО ПОЗОРА.
ТАМ, ГДЕ ПОД КРАТЕРАМИ ДВУХ СТОРОН ЛУНЫ,
ЗАВИСШЕЙ В ВОСТОЧНОЙ ЧАСТИ ГОРИЗОНТА,
ХОР ПЕВЦОВ ВОСПЕВАЕТ ЗЕМЛЮ,
АПСАРА ОБРЕТЕТ СВОБОДУ, КОТОРУЮ ЕЙ
ПРИНЕСЕТ СЫН НЕГАСИМОГО СВЕТА.
Последние четыре дня Мабатан лежала на кровати свернувшись калачиком. Хотя она пила и ела, во рту все время было сухо и голод никак не утолялся. Энде постоянно напоминала ей, что она — не Кира, но разве могло это помочь, если Кирины муки она воспринимала как свои собственные?
Сверчки завели свою песню. Мабатан хотелось закричать, чтобы они освободили ее от этого проклятого блокиратора. Но как же тогда Кира будет с ней говорить? Тогда никто ничего не узнает о ее страданиях. Как же трудно дышать… Кира, Кира! Я здесь, Кира, я слышу тебя. Ты вернешься… Время бежит. Ох, как же легкие болят… Виллум найдет способ тебя освободить. Я отведу тебя в живой лес, а ты научишь меня владеть мечом. Кира, дыши. Дыши! Я здесь. Я с тобой.
Энде смачивала водой распухшие губы Мабатан. Роун ни слова не понимал из того, что она говорила.
— Ну как она?
— Как видишь… — сухо ответила Энде.
Роун и Лампи пришли сюда сразу же, как только вернулись из Оазиса. Они так надеялись получить хорошие новости, но на деле положение только ухудшилось. Лампи сжал руку Мабатан, и она застонала. Рукав кофточки задрался, и обнажились ссадины и кровоподтеки.
— У нее все тело в синяках и ушибах, — удрученно произнесла Энде. — Как будто это ее истязали… Пора воспользоваться Усмирителем.
Роун и Лампи смущенно переглянулись.
— Да что с вами такое происходит? Они вот-вот обнаружат у Киры блокиратор — это лишь вопрос времени! Или вы хотите потерять их обеих? — бурно отреагировала Энде.
Мабатан несколько раз глубоко вдохнула, жадно глотая воздух.
— Я могу дышать! Но стоять не могу. Ой, колени мои, колени — я ног под собой не чувствую. Упала. Как больно! Зато я могу дышать. — Глаза Мабатан широко раскрылись. — За руки меня держи, Лампи. Руки держи!
Роун бросился другу на помощь, но и вдвоем им оказалось трудно с ней совладать. Она так пронзительно и громко кричала, что Роун с трудом расслышал, как Лампи с болью повторял:
— Они ломают Кире руки, Роун. Роун, они…
Лицо Мабатан распухло, она билась в судорогах, стонала и криком кричала. Надо было незамедлительно избавить ее от мучений.
К такому решению одновременно пришли Роун, Лампи и Энде. Они уже были готовы включить Усмиритель, но Мабатан уцепилась за Роуна и привлекла его к себе.
— Нет, — выдохнула она ему на ухо. — Еще не время. Пожалуйста. Сейчас я не могу оставить Киру. Не должна. Прошу тебя.
— Это убьет тебя, Мабатан.
— Нет! Не сейчас. Там есть что-то такое… Я видела… Не уверена, но это что-то очень важное… Пожалуйста.
Роун переглянулся с Энде и Лампи.
— Она бредит.
Энде пришла в ярость, но Роун понимал, что ее гнев вызван страхом за Киру и тяжелым выбором между преданностью внучке и опасениями за жизнь Мабатан. Поэтому он ответил как можно спокойнее:
— А если это так и есть? Она говорит, что ей нужно что-то выяснить…
В тяжелом взгляде Энде он прочитал обвинение в безразличии к страданиям Мабатан, хотя на самом деле в тот момент сам готов был все отдать, чтобы освободить ее от боли и страданий.
Лампи нахмурился.
— Выбор за Роун ом.
Горестная интонация ясно давала понять, что он сделал бы на месте друга.
Мабатан напряглась. Роун понял, что она пытается подавить крик — один, другой, третий…
— Мабатан!
— Нет… не сейчас…
