голубых флагов. С утра звонили церковные колокола.
Женевьева Мондальви высунула голову из окна такси. Ей не удалось получить официальное приглашение на венчание; пришлось удовлетвориться приглашениями на важные приемы. Зато она сумела договориться об интервью с самой Тедди Уорнер.
— Да поезжайте же вы побыстрее, любезный! — нетерпеливо обернулась она к шоферу. — Жмите на газ — народ расступится.
Все княжество оделось в праздничное убранство. Вдоль дорог полыхали все краски осенних цветов. По главным улицам проложили три мили голубых ковровых дорожек. В отелях не осталось ни одного свободного номера. Вездесущие журналисты лихорадочно строчили в своих блокнотах и щелкали затворами фотокамер. В Оперном театре была объявлена премьера нового балета «Княжеская сюита», с Михаилом Барышниковым и Лесли Браун в главных ролях.
Такси еле-еле ползло сквозь толпу. Подступы к замку были забиты толпами любопытных. Особо настойчивые провели на улице всю ночь, чтобы занять места получше. Все ожидали появления свадебной кареты.
— Женевьева Мондальви, «Пари-матч». — Женни протянула часовому свое удостоверение.
— Прошу прощения, мадам, в моем списке вашего имени нет.
— Но у меня назначено интервью с Тедди Уорнер!
— Ах, да, тысячу извинений…
Тедди подняла руки, чтобы две камеристки, стоящие на табуретах, помогли ей облачиться в великолепное свадебное платье от Сен-Лорана.
— Осторожнее, у меня уже накрашены ресницы! — воскликнула Тедди, пряча лицо от кружевных волн.
Камеристки принялись застегивать бесчисленные жемчужные пуговки, потайные крючки и «молнии». Пышный шлейф длиной в двенадцать футов предполагалось прикрепить к платью непосредственно перед венчанием в соборе, а затем снять на время торжественного приема.
Когда секретарша объявила о прибытии мадемуазель Мондальви из «Пари-матч», Тедди чуть не вздрогнула: она совсем забыла, что согласилась дать это десятиминутное интервью.
— Просто невероятно, — приговаривала Женевьева Мондальви. — Вы чем-то напоминаете княгиню Лиссе. Нет, не чертами лица, но всем своим обликом. Даже свадебная прическа у вас почти такая же, какую выбрала в свое время княгиня Лиссе.
Тедди только улыбалась; от волнения ей трудно было говорить.
— Какие чувства вы испытываете в столь знаменательный день? — Журналистка перешла к делу, достав диктофон.
— Я чувствую… Это трудно передать словами. Мне радостно. Мне страшно. Я испытываю волнение — в то же время уверенность. Жак — необыкновенный человек: я буду счастлива идти по жизни рядом с ним. Сожалею только об одном — что мой отец не сможет повести меня к алтарю.
По щекам Тедди покатились непрошеные слезы. Одна из камеристок тут же ринулась вперед с салфеткой наготове и осторожно промокнула влагу, чтобы не испортить грим.
— Кто же будет вашим посаженным отцом, Тедди?
— Расс Остранд. Он долгие годы был моим агентом и добрым другом нашей семьи.
На самом деле Женни это прекрасно знала: она внимательно изучила все пресс-релизы и не пропустила ни одной пресс-конференции. Ей просто требовалось разговорить Тедди, чтобы потом выудить какую-нибудь сенсационную новость — пусть собратья по перу сдохнут от зависти.
— Тедди, а правду говорят, будто теннисист Огги Штеклер, не получивший приглашения на свадьбу, сгорает от ревности и неоднократно атаковал вас телефонными звонками, умоляя выйти за него замуж?
У Тедди от изумления раскрылся рот. Потом она расхохоталась:
— Кто вам такое сказал?
— Ну, в общем-то… — Женевьева не могла признаться, что выдумала это сама.
— Он действительно звонил, но только для того, чтобы поздравить меня и пожелать счастья. Поверьте, он никогда не предлагал мне выйти за него замуж! У меня прекрасный жених, и я безгранично счастлива. Запишите это: я
Подразделения костанской армии прошли торжественным маршем от Вандомского замка и образовали живое заграждение вдоль пути следования карет. Фотографы взбирались на крыши машин и залезали на деревья, чтобы выбрать подходящий ракурс. Над толпой завис вертолет. В небе вслед за спортивным самолетом тянулся транспарант: «Тедди и Жак».
Чей-то голос из толпы выкрикнул:
— Едут!
Из открывшихся ворот замка появились бравые кавалеристы в голубой форме. В гривы и хвосты их вороных коней были вплетены бело-голубые ленты.
За ними ехала первая карета, в которой сидели князь Генрих, принцессы Кристина и Габриелла, а с ними — маленькая Шарлен. Толпа приветствовала их восторженными криками.
Из ворот показалась новая кавалькада всадников. Следом за ними в открытой карете ехал Жак в своей парадной военной форме, при всех регалиях, с лентой ордена св. Этьена через плечо.
Женщины визжали от восторга. Солдаты с трудом сдерживали натиск толпы. Стрекотали телевизионные камеры, взрывались вспышки.
Последней из ворот дворца выехала карета невесты. По обе стороны от нее гарцевали кавалеристы. Эта карета, украшенная резными позолоченными лилиями и геральдическими львами, бережно сохранялась с семнадцатого века. Ее колеса были инкрустированы самоцветами. Тедди сидела среди моря лент и кружев, похожая на сказочную принцессу. Ее голову закрывала легкая фата, расшитая жемчугом. Туго заплетенные светлые волосы были уложены на затылке в изысканный шиньон. Со всех сторон люди выкрикивали ее имя.
Тедди сидела прямо, с трудом сохраняя видимость спокойствия.
На ступенях собора выстроился почетный караул. Только что сюда прибыл кардинал Бартолотта, посланец папы Римского. Его встречал монсиньор д'Эльер, архиепископ Коста-дель-Мар.
Готический собор был великолепен. Его украсили голубые корзины с белыми розами и лилиями. По проходу тянулась голубая ковровая дорожка. Алтарь утопал в белых цветах, источающих нежнейший аромат. Под сводами звучала органная музыка. На скамьях не осталось ни одного свободного места — тысяча двести гостей прибыли заблаговременно.
Жак настоял, чтобы в соборе были запрещены все виды съемки. Исключение сделали только для телекомпании Эн-Би-Си, которая на весь мир транслировала церемонию венчания по каналам спутниковой связи.
— Как страшно — просто ужас! — шепнула Тедди на ухо Джамайке, когда они ожидали в главном вестибюле. Шафером Жака был его школьный друг, молодой герцог Сен-Мишель, наследник одного из крупнейших состояний Франции.
Тедди обмирала от страха с того самого момента, как ее усадили в золоченую карету. Огромным усилием воли она заставляла себя улыбаться и даже несколько раз приветственно помахала толпе.
— Неужели это все происходит со мной? Ущипни меня, Джейми, — попросила она. — Не могу поверить, что это не сон.
— Какой уж тут сон! — тихонько засмеялась Джамайка, которая и сама волновалась не меньше. — Тедди, ты такая красивая — не передать!
— А вдруг я забуду, что полагается говорить? — выдохнула Тедди. — Джейми, меня ноги не держат.
— Ничего не бойся! — ободряла ее Джамайка. — В крайнем случае я тебе буду подсказывать, только
