пороге возникла молоденькая женщина – она стояла, покачиваясь от слабости. Ее хрупкость подчеркивал большой, вздувшийся живот, но эта беременная женщина казалась скорее девочкой сейчас – бледной и растерянной… даже ребенком, с длинными белокурыми вьющимися волосами, с испуганными голубыми глазами. Ничего не понимая, она смотрела на высокого незнакомца в дверях.
– Не может быть, – прошептала она. – Сэнди, кто это? Нет, нет…
Энн потеряла сознание, и оба они бросились к ней в едином порыве: Жак на долю секунды опередил Сэнди, он успел подхватить Энн прежде, чем та рухнула на пол. Жак опустил Энн на ковер и встал рядом на колени.
– Вот что вы наделали, – прошипела Сэнди, она тоже опустилась рядом. Они смотрели друг другу в глаза поверх неподвижного тела Энн. – Черт вас принес именно сегодня… Вас не было даже на похоронах. Зачем же нужно было являться теперь?
– Она беременна, – заговорил Жак с таким удивлением, что акцент его снова усилился. – Ребенок – от Эмиля?
– А вы как думаете? – Сэнди задыхалась от ярости, и он захлопал глазами. – Конечно, от Эмиля! Эх вы, все эти Шалье…
– Я не хотел сказать ничего плохого… Но я не знал. Никто в нашей семье этого не знал.
– Зачем вам было знать? Вы давно дали нам понять, что, уж раз ваш Эмиль женился без благословения, для вас он не существует. А теперь он ушел из жизни, буквально. – Лицо Сэнди побелело от гнева, но глаза полыхали огнем. – Я расскажу вам, как он жил, – продолжала Сэнди. – Бедный мальчик работал день и ночь: днем он писал диплом, а ночью работал шофером и спал всего несколько часов в сутки. Но вам было наплевать. Вашей семье на все наплевать. Что вы, миллионеры, знаете о тяжелой работе? Он попал в аварию, возвращаясь со своей смены в гараж. В полиции решили, что он заснул за рулем: иначе он не врезался бы в стену на своем грузовике.
– Я читал полицейский отчет, – грустно сказал Жак.
– Но вы не успели на похороны, – ехидно сказала Сэнди. – Да и зачем? Он был паршивой овцой… всего лишь вашим братом… который нарушил законы семейства Шалье. Его сбросили со счетов.
– Но я приехал, как только узнал обо всем, – огрызнулся Жак, сверкнув глазами. – Я уезжал с матерью, она была больна, и ей нужен был полный покой.
– Этот «полный покой» означал отсутствие телефонов? – съязвила Сэнди. – Полиция наверняка пыталась с вами связаться.
– Пыталась – и в конце концов связалась. Вы же видите, я здесь.
– Я вижу, что… – Сэнди замолчала, заметив, что Энн тихо застонала и веки ее дрогнули. – Перенесите ее в спальню, – сказала Сэнди. Нет, Сэнди не хотелось его о чем‑то просить, и в то же время не держать же бедняжку здесь, в передней, на вытертом ковре. – Она больна с тех пор, как это случилось. Со дня гибели Эмиля. – Сэнди говорила тихо, с болью в голосе.
– Конечно, отнесу, – сказал Жак. – Разрешите… – Он просунул руку под спину Энн и поднял ее так, словно она была пушинкой. Сэнди провела его в спальню величиной с носовой платок, где Жак уложил молодую женщину на кровать.
Энн медленно подняла веки и, едва открыв красивые голубые глаза, ужаснулась сходству: Жак был вылитый Эмиль, только взрослее.
– Все хорошо, дорогая, все хорошо, – заговорила Сэнди, наклоняясь над Энн так, чтобы та не видела своего родственника. – У тебя был легкий обморок.
– Кто это?
– Это Жак, но ты не беспокойся. Он только хотел… Ничего не случится, я обещаю. – Поколебавшись, она продолжала ровным голосом:
– Он просто хочет узнать, не нужна ли нам помощь.
– Помощь? – В голосе Энн были слезы.
– Миссис Шалье. – Высокий красавец придвинулся к постели, вызвав неудовольствие старшей сестры. Когда он встретился глазами с Энн, его лицо стало удивительно нежным. – Я желаю вам только добра, ради Бога, поверьте. – Сэнди видела, что поразительное сходство Жака с Эмилем снова заставило ее сестру как‑то сжаться. Жак торопливо продолжал:
– Мы ничего не знали об этом горе. Узнали всего лишь несколько часов назад. Мне очень хочется, чтобы вы это поняли. Моя мать была не совсем здорова, а известие – поверьте мне – стало для нее страшным ударом.
– Послушайте, чего вы хотите, в конце концов? – вмешалась Сэнди, и когда он обратил на нее черные глаза, ей вдруг стало стыдно за свою выгоревшую футболку, потертые голубые джинсы, за лицо без всякой косметики. Те самые глаза, что смотрели на Энн с такой нежностью, стали жесткими – настоящий агат.
В отличие от Сэнди он был одет с подчеркнутой небрежностью, но безукоризненно: его дорогой костюм был явно от известного кутюрье, доступного далеко не всем, и к тому же так сидел на ладной фигуре, что заставлял женские сердца замирать от восторга.
– Сестра очень устала, вчерашние похороны были настоящим испытанием для нее – да еще в ее положении.
– Да, я понимаю.
– Ей нужны тишина и покой, и я считаю, что ваше присутствие… боюсь, оно ей не помогает. – Сэнди спешила высказаться прежде, чем он ее перебьет. В лице Жака Шалье было что‑то угрожающее, но, черт побери, она не позволит себя запугать. Не позволит никому из этой проклятой семьи!
Темный румянец залил на какой‑то миг его смуглые щеки и скулы классической лепки, однако он больше ничем не выдал своего неудовольствия. Он глядел на Сэнди, стоявшую по другую сторону кровати, казалось, с одним лишь холодным презрением.
– От вашего отношения к делу никому из нас не станет лучше, – спокойно произнес он. – А вашей сестре – только хуже.
– Позвольте мне самой заботиться о моей сестре, – ответила Сэнди жестко, но сердце ее застучало в груди словно молот.
– Я верю, что она в хороших руках, – ответил Шалье, – но… – Глаза его снова превратились в две черные щелочки, когда он оглядывал фигурку Сэнди с ног до головы. Он задержал взгляд на ее густых, пшеничного цвета волосах, собранных в хвост, который оканчивался множеством крутых завитков.
– Вот именно. – Она не отвела взгляда, хотя ей было ясно, что он иронизирует. – Так что, если вы не возражаете… – Она показала на дверь.
– Не возражаю. – Жак не спеша повернулся к Энн и склонил голову, прощаясь чисто по‑французски – этим элегантным жестом. – Есть всего лишь одна‑две формальности, касающиеся вас, Энн, но, поскольку ваша сестра ведет все дела, я буду говорить с ней. Хорошо?
Сэнди не совсем поняла, о чем речь, но ей было все равно, лишь бы он отвязался от Энн. Лицо сестры стало напряженным и бледным, в глазах сквозила тревога. Не дай Бог, еще потеряет ребенка…
– Хорошо, – ответила Энн почти шепотом, но Жаку этого было достаточно; он повернулся, еще раз кивнул обеим сестрам, вышел из спальни и плотно закрыл за собой дверь.
– Пойду спрошу, чего он хочет, – Сэнди выдавила улыбку, – я долго не задержусь.
– Прости меня, Сэнди. – Младшая сестра приподнялась на постели, когда дверь за гостем закрылась. – Боже, как он похож на Эмиля, в первую секунду я подумала, что… Мне не следовало втягивать тебя во все это.
– Глупости, – ответила старшая сестра. Она присела на кровать и быстро обняла Энн, потом встала. Слишком она хрупкая, подумала Сэнди обеспокоенно. Беременность была
