каждому гостю, а Сэнди приходилось невероятно напрягаться, слушая быструю французскую речь, и при этом она еще беспрестанно улыбалась.
Через полчаса Сэнди думала, что больше никогда не сможет улыбаться – разве что ее улыбающееся лицо отольют в гипсе, рука же Симоны все еще крепко ее держала. Вдруг послышался знакомый баритон. Сэнди резко повернулась и увидела ленивую улыбку Жака.
– Церемония представлений закончена? – голос его был ласковым.
– Я думаю, закончена, – ответила Симона, отыскивая глазами свою дочь.
– Тогда разрешите мне самому заботиться об этой гостье, – неторопливо проговорил Жак, взяв Сэнди за руку и одновременно забирая у нее пустой стакан. – Что здесь было – вино?
– Да. Да, кажется… – Сэнди отвернулась от него, чтобы поблагодарить Симону, и увидела еле заметный кивок, адресованный матерью дочери, стоявшей в другом конце зала. Сэнди посмотрела в ту же сторону и все поняла.
Значит, все подстроено, подумала она, Симона намеренно держала меня при себе, разыгрывая роль гостеприимной хозяйки, – чтобы дать дочери возможность побыть с Жаком. А теперь дочь позволяет ей отпустить меня. Неужели мадам Лемэр считает меня возможной соперницей? Боится, что я могу отбить Жака у Моники?
Пока она смотрела на Монику, пробивавшуюся сквозь толпу, Жак обнял Сэнди за талию и потащил прочь из гостиной – в огромный холл, где была слышнее музыка, звучавшая уже минут десять.
– Сначала выпьем, потом потанцуем, согласны? – С этими словами Жак увлек ее в следующую комнату, где у стены стояли столы, плотно уставленные винами и закусками, а рядом выстроился целый взвод официантов, ловивших взгляды гостей.
– Кажется, нас приглашали на небольшую вечеринку, – проговорила с недоумением Сэнди, которую жгла через легкий шелк рука Жака, покоившаяся у нее на талии.
– Вечеринка такая и есть – в понимании Лемэров, – ответил Жак. – Можете мне поверить. Моника и ее мать – светские дамы высшего разряда, а Филипп Лемэр, отец и муж, потакает им обеим. Это легче, чем сопротивляться. Вас не представили?
– Представили, еще в гостиной.
Жак провел Сэнди в ту часть комнаты, где помещался бар, его обслуживали четверо официантов в униформе. Жак спросил бокал сухого белого вина, который в мгновение ока был подан Сэнди.
– Как он вам показался?
– Показался?.. – Сэнди не сразу нашлась. – По‑моему, очень мил. Мягкий и дружелюбный. – Сделав глоток охлажденного вина, Сэнди заметила насмешливую искорку в черных глазах Жака.
– Да, можно сказать, что он мягок и дружелюбен, – проговорил Жак, усмехнувшись. Сэнди потягивала вино, стараясь не заслонять свое лицо бокалом и держаться очень уверенно. Она не позволит себя переспорить. Ни за что. – Филипп в большей степени близок с моими родителями, чем его жена, – продолжал Жак. – Видите ли, наши отцы, мой и Моники, дружат с детства, а сейчас обе семьи крепко связаны деловыми интересами.
– Вот как? – откликнулась Сэнди. Очень удобно для Моники, подумала она. Родители Моники, безусловно, поддержат ее стремление завладеть Жаком, потому что такой брак будет выгоден с точки зрения финансов: оба состояния сольются. Как легко все достается рыжей красотке, ей прямо подносят счастье на тарелочке с золотой каемочкой. Сэнди сама удивилась тому, какой болью отозвалась в сердце эта мысль.
– Пойдемте потанцуем, – предложил Жак. Взяв бокал из ее рук, он поставил его на маленький столик, потом потащил ее через комнату к двери, ведущей в сад. В саду было светло как днем. Небольшой оркестрик играл с чувством, расположившись под полосатым тентом, в уголке бесконечной лужайки с аккуратно подстриженной травой. Площадка уже была заполнена множеством пар, танцевавших медленный танец.
– Я не хотела бы… – начала Сэнди, но Жак приложил палец к губам, призывая ее помолчать.
– Потанцуем, дорогая, ну есть же на свете хоть что‑то, что вам нравится? – убеждал он. – Вы не плаваете, не танцуете…
– Кто вам сказал, что я не танцую? – возразила Сэнди, не выдержав ехидства.
– Но со мной вы не хотите танцевать. – Теперь в его тоне не осталось мягкой насмешки. Жак вперился в нее взглядом, который было трудно выдержать. – И плавать вы тоже не хотели – со мной.
– Жак…
– Все это так, Сэнди. – Он привлек ее к себе, и она поняла: он обязательно настоит на своем. – Вы будете со мной танцевать. Я хочу обнимать вас и, поскольку вы намекнули, что танец – моя единственная возможность в этом смысле, постараюсь выжать из нее все.
– Свинья вы после этого, – слабо возразила Сэнди.
– Не очень вежливо звучит, но сойдет, за неимением лучшего.
Все это для него игра, подумала Сэнди, обыкновенная забава. Он крепко прижал ее к своей широкой груди, и руки ее невольно потянулись вверх, чтобы обнять его. Во время танца волны наслаждения окатили все ее существо, с головы до ног, она впитывала запах Жака, таяла от ощущения прижимавшегося к ней тела. Она пробовала бороться с собой – и не могла.
Сэнди уже вступила однажды на этот путь, шла по нему, и куда же он ее привел? Прямо в ад. Сэнди тогда казалось, что она никогда не выберется из пропасти отчаяния и душевной боли, – из пропасти, в какую забросило ее предательство Айана. Но ей удалось, ценой страшных усилий, выбраться из той ямы и создать для себя новую жизнь… по своим собственным правилам. Они совсем не допускали того, что Сэнди будет флиртовать с высоким, темноволосым, красивым мужчиной, к тому же светским львом, который только и делает, что крутит романы с женщинами (одну из них как минимум Сэнди уже знает; а сколько их еще?). Все это, если разобраться, самоубийство для души. Но Сэнди не собирается погибать. Во второй раз – нет.
– Перестаньте со мной воевать, Сэнди. Это был шок: он просто читает ее мысли! В испуге она откинула голову назад, и в то же мгновение он поцеловал ее прямо в губы, но на этот раз легко, едва коснувшись ее рта. Сэнди задрожала от возбуждения.
– Я не воюю, – слабо возразила она.
– Разве? – Ехидный голос, удивленно вскинутые брови – Сэнди готова была стукнуть его. И довольно крепко. – Как бы вы ни старались скрыть от меня свою женскую суть, вы не сможете скрыть ее от себя самой. Я вам нравлюсь. Это знаю я, это знаете вы, хоть и не желаете в этом признаться.
– Как вы смеете так говорить?
– Смею. И еще многое другое скажу, малышка, – протянул он, на сей раз сладким голосом. – Ваш муж умер три года тому назад, верно? – В испуге она рванулась из его объятий, но его крепкие руки не отпустили ее ни на миг. – Разве не так?
– Это вас не касается.
– И если я правильно расшифровал все письмена, вы до сих пор не слезли с вершины погребального костра note 6 . – Жестокие слова, Жак сам это понимал. Но должен же он, в конце концов, прорвать эту круговую оборону, пробить железный частокол, которым она от него отгородилась. Он так хочет прорваться к ней, стать ближе. Был ли в его жизни случай, когда он так жадно желал женщину? Да, наверное, но давно,
