светом.
Пруд, напоминавший очертаниями фасоль, оказался большим, в дальнем конце его стояли зонтики‑тенты, с прятавшимися под ними столиками и стульями. На противоположной стороне пруда Сэнди увидела низкое каменное строение – видимо, бывший амбар, – разделенное на два отдельных помещения. Большее из помещений служило столовой и баром, меньшее – раздевалкой. Пройдя в раздевалку, Сэнди увидела несколько кабинок, а в каждой – душ и крючки со множеством висевших на них купальных костюмов. На полке длиной во всю комнату лежали кипы махровых полотенец, купальных халатов, на другой полке теснились флаконы с разными шампунями, гелями для кожи, а также баночки с кремом, коробочки с пудрой. Здесь было все, чего могла пожелать душа купальщика.
– О‑о‑о, – только и выдавила из себя Сэнди.
– Вот видишь? – Жак указал рукой на купальники. – Теперь успокоилась? Можешь прикрыть свое соблазнительное тело, насколько пожелаешь. А я иду в воду. Чтобы ты не думала, что я подглядываю.
Сэнди хотела смерить его сердитым взглядом, но только жалко улыбнулась, за что тут же себя запрезирала.
– А если тебе захочется совсем закутаться, найдешь в шкафу уйму футболок – здесь же, в раздевалке, – добавил Жак.
– Я ограничусь купальником, – сухо ответила Сэнди и покраснела, догадавшись, что он снова забавляется. Наконец он ушел.
Стоя в раздевалке, Сэнди на какое‑то время застыла, глядя на свое отражение в одном из зеркал, вделанных в стены. Как же меня сюда занесло? – недоумевала она. Зачем я сюда приехала? Это безумие, говорила себе Сэнди, все еще глядя на стройную белокурую девочку в зеркале. Я играю с огнем и никак не могу остановиться. Тьфу, дьявол! Что же я делаю? Что меня ждет?
Жак уже плавал, когда Сэнди робкими, нерешительными шагами вышла из раздевалки. Жак энергично рассекал воду. Как он силен, сколько в нем мужской уверенности, и главное – как он владеет собой! Второй Айан! Такой же спокойный, вкрадчивый хищник. Что‑то есть в них общее, выделяющее из толпы простых смертных.
За время своей трудовой жизни Сэнди сталкивалась со многими мужчинами, одни из которых были красивы, другие просто симпатичны, а третьи не стоили доброго слова. Жак – совершенно особенный. В нем явно есть что‑то такое, чему она не может подобрать названия, – возможно, это умение подчинять себе других. Оно привлекает женщин любого возраста, от шестнадцати до шестидесяти. Этой же чертой обладал и Айан.
Как ни противно было ей думать о – покойном муже, о том, что она подчинилась ему – душой и телом, – Сэнди признавала иногда, что он был неотразим. Впрочем, гораздо чаще она вспоминала о нем как о предателе, человеке без совести, грязном аферисте. Все в нем было несовместимо с представлениями о порядочности.
Сэнди не допускала мысли, что Жак способен на такое же вероломство, как Айан. Однако кто знает?.. И она все стояла в тени, наблюдая за тем, как Жак рассекает воду сильными, равномерными ударами рук. Меня не привлекают его достоинства, думала Сэнди. У него было бесчисленное множество женщин, он вполне доволен холостяцкой жизнью, и притом у него есть Моника.
Моника. Сэнди вспомнила, как откровенно говорил о ней Жан‑Пьер всего несколько часов назад, когда они наблюдали танцующую парочку в объятиях друг друга. «Красивая пара, не правда ли? Глядя на них, я всегда задаюсь вопросом: почему бы Монике не уйти из нашего изматывающего бизнеса и не сосредоточиться на семье? Тем более что клан Шалье – очень богатые люди». Ну что ж, в один прекрасный день Моника так и сделает, они ведь идеально подходят друг другу. При этой мысли у Сэнди что‑то сжалось внутри.
Вода была такой, как обещал Жак: теплой и ласковой, она приятно охладила разгоряченную кожу Сэнди.
Но когда голова Жака вынырнула совсем рядом, Сэнди взвизгнула от неожиданности. Прижав ее к себе, он крепко поцеловал ее в губы.
– Как? Вы же были на другом конце пруда? – удивилась Сэнди. И тут же онемела – прижимавшееся к ней мужское тело было абсолютно нагим.
– Ты очаровательна, – сказал он. Освещение над прудом придавало его глазам особый блеск. – Почему ты так долго колебалась?
– Разве вы за мной наблюдали? – Она‑то думала, что, поглощенный своим плаванием, он не видел ее в тени перестроенного амбара, и она могла любоваться им сколько угодно.
– Наблюдал все время. Я вообще люблю на тебя смотреть. – Вслед за этими словами Сэнди получила и весьма осязаемое подтверждение признанию Жака – она почувствовала, как он, прижимавшийся к ней, возбужден.
Неожиданно он отпустил ее и поплыл прочь, рассекая воду теми же сильными размеренными ударами; над водой была видна только темная голова.
– Догоняй! – Он обернулся, подняв одну руку. – Покажи, на что способны златокудрые русалки.
Сэнди всегда была хорошей пловчихой, и теперь она вложила всю свою силу и страсть в это соревнование. Не без труда догнала она Жака, но проплыла мимо него с таким изяществом, словно вода действительно была ее родной стихией. Направляясь к противоположному концу пруда, Сэнди чувствовала Жака рядом, но не оборачивалась. Она остановилась лишь у мраморной стенки, где стала отжимать и собирать в узел растрепавшиеся волосы.
– Впечатляющее зрелище. – Жак потрогал завиток, прилипший к ее лбу. – Ты плаваешь не хуже мужчины.
– Это разве комплимент?
– Хочешь услышать от меня, как ты женственна? – В глазах Жака плясали смешинки. – Боюсь, на это я уже не способен. Раздавлен твоим превосходством по всем параметрам.
– Ну что ж, на сегодня хватит. – Сэнди откровенно засмеялась, и в последующие полчаса они плавали и ныряли, наслаждаясь свободой, которую тело обретает в воде. Сэнди почти забыла, что с этим человеком следует быть начеку. Забыла – но не совсем…
– Хочешь кофе? – Он моментально заметил, что она продрогла. Вылез на берег, нисколько не смущаясь своей наготы, и протянул руку Сэнди, помогая ей выйти из воды.
Она старалась удержать взгляд на верхней части его торса, но – тщетно. Глаза невольно скользили вниз, и она чувствовала себя девчонкой, подглядывающей за взрослыми купальщиками. Какая нелепость, подумала Сэнди, однако вид этого сильного обнаженного мужского тела подействовал на ее гормональный механизм так, что где‑то в глубине ее существа возникла влажная теплота, а сердце забилось, будто пойманная птица.
Жак вытащил ее из воды без малейших усилий, и она встала рядом, чувствуя, как дрожат у нее коленки – не только от холода. А он сказал:
– Чем больше я смотрю на тебя, тем больше я тебя хочу. Ты околдовала меня, маленькая белокурая англичанка. И ведь ты тоже загораешься в моих объятиях.
Сэнди собиралась сказать в ответ что‑нибудь остроумное, даже циничное, способное погасить возникшие в них обоих заряды, но во рту у нее пересохло, а сердце стучало как молот. Она отчетливо представляла во всех подробностях его большое, мускулистое тело, хотя глаза ее были прикованы к глазам Жака. Появилось сознание его мужской власти над ней, оно пугало и вместе с тем приводило в восторг, делало ее беспомощной, но счастливой.
– Мне неприятна мысль о том, что другие мужчины прикасались к тебе, целовали тебя, – сказал он хрипловатым от волнения голосом. – Понимаешь? Мне самому это не нравится, но я ничего не могу с этим поделать.
Он, конечно, подразумевает Айана, решила Сэнди, и вдруг это имя послужило противоядием, способным уничтожить ее новое чувство, эту по сути своей страшную,
