– Замок моих родителей – всего лишь в нескольких часах езды от пролива, – продолжал Жак. – Я побеспокоюсь о том, чтобы в порту нас ждала машина.
Сэнди смотрела на него не отрываясь, ее мысли вертелись как карусель. У нее возникло жуткое чувство, что все это уже было однажды; французы в таких случаях говорят: deja vu. Жак разговаривал совершенно так же, как Айан. Тот же авторитетный тон, в свое время необычайно ее привлекавший. Айан, высокий и мускулистый, умевший подчинять своей волю других, никогда не сомневался в том, что ему достанется победа. Да, Сэнди была побеждена. Он ее покорил. И как же жестоко поплатилась она за доверчивость…
– Сэнди? – Энн прикоснулась к ее руке, и Сэнди с трудом очнулась от кошмара воспоминаний. – Что с тобой?
– Я в порядке. – Она заставила себя улыбнуться и сразу же отвернулась от черных глаз, внимательно за ней наблюдавших. – Я все‑таки сварю кофе.
Через несколько минут, услышав, как открылась дверь в гостиную, Сэнди решила, что к ней идет Энн. Однако, подняв голову, она увидела Жака.
– Разрешите вам помочь? – Улыбка его была очаровательной, впрочем, глаза оставались серьезными.
– Нет, спасибо. Я вполне справлюсь, мистер Шалье.
– Неужели вам не надоели эти формальности? – спросил Жак. – Учтите последние события.
– Какие события? – Она холодно взглянула на него. – Уж не то ли, что мы с сестрой погостим у вас какое‑то время?
– Не у меня, Сэнди. У моих родителей. У меня есть собственное жилье, недалеко от них. Но если вам хотелось бы остановиться в моем доме… – Увидев ее лицо, он поспешно добавил:
– Какая же вы, однако… злая кошка. Вся из зубов и когтей.
– Ничего подобного. – Сэнди выпрямилась. – Просто я не одобряю вашей политики. Это шантаж.
– Шантаж? Отвратительное слово.
– Да, и политика тоже отвратительная.
– Значит, так вы понимаете желание моего семейства помочь вашей сестре? – протянул француз. – Оно вас пугает? Внушает подозрения? – Лицо его было настолько сурово, что Сэнди на миг растерялась. Потом пришла в себя:
– Прошу вас учесть, что всего несколько часов назад фамилия «Шалье» вызывала у нас отвращение и горечь. Как же я должна реагировать, по‑вашему? Энн беременна уже шесть месяцев, и за это время вы не прислали даже открытки!
– Однако Энн уже начинает понимать…
– Она всегда была слишком доверчива.
– Зато вы – совсем наоборот. – Он стоял перед Сэнди, глядя ей в глаза цепким взглядом, от которого не было спасения. Сэнди пугало и завораживало это смуглое лицо, эти блестящие черные волосы, крупная стройная фигура. Особенно эти темные, сверкающие глаза. Он, наклонившись над ней, сверлил ее взглядом. – Сэнди, как его звали? Я хочу сказать – человека, вселившего в вас столько недоверия? Вы все еще любите его?
– Не понимаю, о чем вы. – Ей хотелось произнести это ядовитым тоном, но голос сорвался.
– Разве? – Он приподнял ее подбородок кончиком пальца, и дрожь пробежала по всему ее телу. – Вы со мной воюете с того момента, как меня увидели. И не говорите мне, что все это из‑за Энн, я все равно не поверю. – Лицо Жака было так близко, что его чувственный рот почти касался ее рта. – Может, вы боялись вот этого?
Совершенно неожиданно он впился губами в ее губы – она не успела даже охнуть. Но потом резко отстранилась, так что чуть не вывихнула себе шею.
– Как вы смеете? – Сэнди инстинктивно попятилась. – Нет, как вы посмели?
– Посмел потому, что очень хотел. Невыносимо.
– Думаете, это вас оправдывает? – прошипела Сэнди, дрожа от злости. – Пришел, увидел, победил? Настоящий супермен, не так ли? Знайте же, у меня иммунитет против таких фокусов. Забудьте свои излюбленные приемчики. Если вы посмеете еще раз…
– Да черт возьми! – в сердцах крикнул Жак. – Это же был простой поцелуй!
– Я тоже знаю, что это было. Все это меня не интересует. Ясно?
Он зарычал вполголоса нечто такое, что навело ее на мысль: хорошо, что я не понимаю по‑французски.
– Я не заманивал вас в постель, – сказал Жак. – Не предлагал вам каких‑то постоянных отношений. Я поцеловал вас, отдав должное вашей красоте, я как бы подтвердил то, что существует веками между мужчиной и женщиной.
– Ой, избавьте меня… – Сэнди снова метнула на него огненный взгляд. – Скольких дурочек вы этим покорили?
– Мисс Гоздон, еще одно слово – и я за себя не отвечаю. – Сэнди видела, что он в самом деле едва сдерживается, и про себя порадовалась. Ей так хотелось поколебать эту самоуверенность, граничившую с наглостью, пробить эту толстокожесть.
Очень было бы приятно. Перед ее мысленным взором на какой‑то миг опять возник образ Айана – его лицо, его жесткое худощавое тело. Но тут же образ исчез, а потом растаял и ее гнев: она услышала, что их зовет Энн.
– Сэнди?
– Я не хочу расстраивать Энн, – торопливо проговорила Сэнди при звуке открывшейся из гостиной двери. – Ей так досталось, бедняжке.
– Что это вы здесь застряли? – Энн улыбалась, но лицо ее выражало беспокойство. Глаза перебегали с Сэнди на Жака.
– Просто мы… – Сэнди осеклась: в голове было пусто.
– Ваша сестра рассказывала мне о своей работе, – нашелся Жак. Он говорил спокойным, невозмутимым голосом и держался совершенно непринужденно. – Вы можете ею гордиться, Энн.
– Да, я это знаю. – Энн улыбнулась ему, сразу поверив. – Я горжусь ею с тех пор, как родители умерли. Сэнди бросила университет и стала работать, чтобы мы с ней могли не разлучаться. Она пробивалась с самой нижней ступеньки служебной лестницы и наконец‑то получила то, чего вполне заслуживает.
– В самом деле? – Вопрос прозвучал очень сухо.
– Разве она вам не сказала?..
Сэнди сделала Энн знак, что пора вернуться в гостиную, и, когда Энн увела Жака, со вздохом облокотилась о кухонный шкаф. До чего же нахален этот француз! Набросился с поцелуем… Считает себя неотразимым – ну прямо подарок небес!
Жужжание кофеварки напомнило Сэнди, для чего она здесь. Она быстро поставила на поднос чашки, наполнила их горячим кофе. Нет, размышляла она, я не та женщина, которая будет таять от одного его прикосновения. И мне совершенно ясно, для чего он затеял всю эту игру. Боже мой, сколько же еще, наверное, на свете дурех, попадающихся на такие уловки!
