Она принужденно улыбнулась, вышла из машины и попала прямо в объятия матери; затем, направляясь в дом, постаралась не прислушиваться к перемежающимся за ее спиной голосам матери и Джейка.
В гостиной она с облегчением обнаружила еще троих гостей. Едва пригубив какой‑то коктейль в качестве аперитива, она сбежала на кухню под предлогом помощи матери.
– Cherie, – запротестовала Луиза, – у меня все готово! Осталось только разогреть суп. Прошу тебя, возвращайся в гостиную!
– Ну пожалуйста, maman! – с умоляющей улыбкой проговорила Лизетта. Ты же знаешь, как я люблю тебе помогать!
Гости были их давними друзьями; в гостиной завязалась непринужденная, почти семейная беседа. Ужин удался на славу: в этот раз Луиза превзошла самое себя, все не переставали восхищаться ее кулинарными шедеврами, и только Лизетте пища казалось пресной и безвкусной, точно опилки.
– Извини, maman, – произнесла она, поймав недоуменный взгляд матери, – что‑то совсем нет аппетита.
– Голова так и не прошла? – заботливо спросил Джейк, положив руку ей на лоб. – Тогда, пожалуй, не будем пить кофе, сразу тронемся. Вам надо в постель.
Его бесконечные шпильки и святого выведут из терпения! Лизетта потупилась, чтобы не встретиться глазами с матерью. Только бы дождаться, когда они с Джейком останутся наедине, – она его убьет, честное слово!
– Chirie, что ж ты раньше не сказала! – мягко упрекнула ее Луиза. Надо же что‑нибудь принять!
– Я уже приняла, перед тем как выйти из дома. Не беспокойся, maman, ничего страшного. – Она поднялась и стала собирать тарелки. – Пойду загружу посудомойку, а вы пока можете перекинуться в карты.
Домашняя работа принесла ей облегчение, хотя с посудой она расправилась уж слишком лихо. К счастью, ничего не разбилось, и она вернулась в гостиную по крайней мере внешне спокойная.
Никто не должен догадаться, что творится у нее внутри. Конечно, кроме Джейка, чьи темные глаза то и дело останавливались на ней с насмешливым любопытством; она ответила ему неприязненным взглядом и подсела к столу, наблюдая, как Луиза сдает карты.
Игра закончилась около одиннадцати; пора было собираться, и у Лизетты вновь засосало под ложечкой.
– Merci, maman! – пробормотала она, целуя мать в щеку.
В машине Лизетта откинулась на кожаное сиденье и молча глядела перед собой, пока Джейк не вывел машину на дорогу. И тут она взорвалась:
– Как вы осмелились?
– А что, собственно? – Он с усмешкой покосился на нее и снова сосредоточил взгляд на дороге.
– Я ненавижу вас! Ненавижу, понимаете? – Она стиснула руки, которые так и чесались, чтоб влепить ему пощечину.
– Поберегите нервы, а то опять голова разболится, – негромко откликнулся он.
– Нечего меня опекать, черт бы вас побрал!
Злые слезы застили ей глаза, она тряхнула головой, чувствуя непреодолимую ненависть к человеку, постоянно унижавшему ее.
– Знаете ли, мне трудно управлять одновременно машиной и истеричной женщиной, – протянул Джейк. – Давайте так: либо мы останавливаемся и выясняем отношения, либо вы откладываете ваши сцены до дома, где я смогу вам как следует подыграть. Выбор за вами.
– Вам не придется мне подыгрывать! – в бессильной ярости вскричала она. – Поворачивайте обратно! Я остаюсь у мамы!
Джейк замедлил ход и свернул на обочину. Затем погасил фары, выключил зажигание, отстегнул ремень и молча повернулся к ней.
– Вы… вы самый наглый и хитрый тип из всех, какие мне попадались! бушевала Лизетта. – Для меня загадка, откуда у Адама мог быть такой сын! – Ну да, я хитрый, а мой отец был бесхитростный. Потому, видно, вам и попался.
– Вы думаете, там, снаружи, намного опаснее, чем здесь? – В голосе Джейка пробивался металл.
– Отпустите, не смейте ко мне прикасаться!
Он легко притянул ее к себе, и она вывернула шею, уклоняясь от поцелуя. Но он предвидел такую реакцию и опередил ее. На этот раз она уже не чувствовала, что он хочет ее наказать или утешить; этот поцелуй имел целью возбудить все тайные струны ее души.
Она вырывалась, не желая покоряться ни физически, ни эмоционально. Но электрические разряды пронзали ее тело, пробегали по жилам, и Лизетта с ужасом осознала, что, прежде чем оказывать сопротивление ему, ей необходимо одолеть себя.
Бог знает сколько времени прошло, пока Джейк не оставил ее губы в покое. Лизетта утонула в кожаных подушках сиденья. Из нее будто высосали всю кровь; в голове стоял звон, и она прижала дрожащие пальцы к вискам. Джейк вновь потянулся к ней, взял ее лицо в свои ладони, заглянул в глаза. Потом очень нежно коснулся губами ее лба, шеи, уголка припухших губ.
– Вы не упускаете случая унизить меня не только наедине, ной на людях, даете всем понять, что мы с вами в связи, – хрипло проговорила Лизетта.
– Связь предполагает уровень близости, которого нам еще предстоит достичь, – усмехнулся он.
Сердце ее сжалось от острого предчувствия; он и не скрывает своих намерений, для него их осуществление лишь вопрос места и времени.
Джейк, не произнеся больше – ни слова, включил зажигание и вновь вывел машину на шоссе.
Лизетта тоже молчала и глядела в ночь. То и дело свет встречных фар бил ей в глаза, и Лизетта инстинктивно зажмуривалась, будто эти лучи высвечивали, выставляли напоказ ее наготу.
Она потеряла ощущение времени и опомнилась, только когда «ягуар» скользнул в подземный гараж.
Она решительно направилась к лифту, чувствуя спиной его присутствие.
