Виновата только я...

– Лучше пусть вас осмотрит доктор Кумар. Затем я введу вам противостолбнячную сыворотку и промою рану перед зашиванием.

– Да, мамочка, – согласился он тем же тоном, явно не принимая ее всерьез.

Луиза плотно сжала губы, когда провожала его в кабинет Индиры. Он был настроен смеяться над ней, но она не позволит ему вывести ее из себя. Она твердо решила во что бы то ни стало сохранять спокойствие.
Луиза постучала.

– Войдите, – сразу же ответила Индира, и Луиза ввела Закери в небольшую комнату. Как она и ожидала, врач велела сделать прививку, а потом привести его на зашивание. Если бы у них было много пациентов, то Луиза и сама зашила бы рану, но никого не было, и Индира была рада оторваться от бумажной работы, которой избегала при каждом удобном случае. Для старшего персонала бумаги – это просто бедствие в наше время, подумала Луиза, выводя Закери из кабинета.

Он сморщился, когда сыворотка была готова.

– Ненавижу уколы.

– В этом вы не слишком отличаетесь от других пациентов, – заметила она без капли сострадания в голосе.

– Но они не перенесли их столько, сколько досталось мне, – проворчал Закери.

А он храбрый, отметила Луиза, наблюдая за ним, когда делала прививку и местную анестезию прямо в порез. Закери только на секунду закрыл глаза, стиснул зубы и затаил дыхание, но не проронил ни звука, только выдохнул, когда вся экзекуция была наконец-то позади.
Луизе ужасно хотелось потрепать его черные волосы, обнять, как ребенка, и успокоить, но, естественно, она не решилась, представив себе, что он скажет на это.

– Когда вы перевелись в это отделение? – как ни в чем не бывало поинтересовался Закери.

– Я не перевелась. Я здесь только на сегодня. Из-за праздников пришлось делать перестановки. У сестры, которая обычно работает в этом отделении, дети. Ей очень хотелось провести Рождество с ними. Но люди здесь нужны, поэтому я предложила свою помощь.

– То есть иначе бы у вас в Рождество был выходной?

Она мотнула головой, явно не желая обсуждать эту тему.

– Пойдемте, доктор Кумар зашьет вам рану.

Он преградил ей путь.

– Вы работали вчера, но вызвались работать еще и сегодня? А как же ваша семья? Что они об этом думают?

– Отец с мачехой сейчас катаются на лыжах в Швейцарии.

– И вам негде встречать Рождество?

Она чувствовала, что он пристально смотрит на нее, поэтому тщательно старалась сохранить бесстрастное выражение лица и ровный голос.

– Вот именно.

Она постучала и отступила назад, пропуская Закери, радуясь, что хоть теперь он не сможет задавать ей столь личные вопросы.
Он стоически терпел, пока Индира ловко делала аккуратные стежки. Было заметно, что для ее маленьких рук это одно из самых привычных занятий.

– Должно быть, вы неплохо вышиваете! – констатировал Закери.

Индира подняла на него глаза.

– Так и есть. Моя мать начала учить меня шитью, как только я смогла держать в руках иголку. Она хотела, чтобы я стала портнихой.

– Как же она отреагировала, когда вы сообщили, что станете врачом?

– Моя мать очень старомодна: она считает, что девушкам образование ни к чему, – пожала плечами Индира.

– Она хотела, чтобы вы поскорее вышли замуж?

Индира кивнула.

– Она готова на все ради блестящей карьеры сыновей, но образование для дочерей считает пустой тратой денег. И, кроме того, она боялась, что я нахватаюсь в университете западных идей о равенстве мужчин и женщин и, может быть, даже выйду замуж за человека, которого не одобрит семья.