И тут она все вспомнила. Память метнулась назад, услужливо высвечивая одну картину за другой: она на приеме у Коннела – она в его машине – она с ним в постели.
Коннел был с ней, когда она уснула. А теперь – Зои спиной чувствовала – его не было.
Она вскочила с кровати и подбежала к окну. Задние фары его автомобиля уже исчезали за воротами.
Зои смотрела им вслед с чувством недоумения и боли. Почему он ушел? Куда? Они занимались любовью так неистово. Коннел позволил ей заснуть в его объятиях. А потом тайком собрался и ушел. Кто‑то насмешливо внутри нее произнес: «Он получил то, что хотел. Зачем ему оставаться с тобой? Наверно, просто хотел переспать с первой вашей встречи и всячески добивался этого. Решил, что ты бросаешь вызов мужчинам, принял его, и ведь выиграл!» Так все эти недели Коннел преследовал ее с одним лишь намерением: затащить в постель? Она закрыла лицо дрожащими руками. Хэл сказал кузену, что Зои встречалась с мужчинами, а потом безжалостно бросала их. И Коннел решил поступить так же с ней? А теперь?.. Он все расскажет Хэлу, и они вместе посмеются! Зои почувствовала себя совершенно больной. Она не могла перенести этого. О сне уже не могло быть и речи. Зои надела теплый шерстяной халат и спустилась вниз. Может, он оставил записку? Надежда вспыхнула в ее душе, но тут же погасла. На кухне царил безукоризненный порядок. И никаких следов Коннела. Зои заварила кофе и медленно пила чашку за чашкой, вспоминая прошедший вечер и вздрагивая от боли, которую вызывали эти воспоминания. Она не должна позволить Коннелу уничтожить ее. Во имя собственной гордости она обязана скрыть свои чувства. Задолго до рассвета Зои приняла душ, оделась и отправилась на работу. Она собиралась совершенно автоматически, словно марионетка, которую дергали за веревочки. Уилл и все остальные очень быстро почувствовали ее настроение. Все вскакивали и кидались выполнять ее распоряжения, стоило только Зои открыть рот. Время от времени на нее осторожно посматривали, но молчали. Актеры попрятались по своим фургонам, стараясь без надобности не высовываться. Весь день Зои была так поглощена сценой, которую они снимали, что ее мысли ни разу не забредали дальше решения обычных технических проблем. На съемках таких проблем всегда хватало. То звукорежиссер жаловался на помехи от машин на шоссе, от пролетающих самолетов, от воркования диких голубей; то Уилл ворчал, потому что на солнце то и дело набегали небольшие облачка и освещение менялось каждую минуту, а фильтр, которым он пользовался, не помогал. Потом загорелся один из кабелей, и Уилл, когда тушил пожар, довольно большое пространство залил пеной из огнетушителя. Пришлось долго убирать съемочную площадку. Перед этим, правда, они устроили ланч: ели ветчину с салатом, спагетти с помидорами, красным перцем и спаржей. Зои съела бутерброд, салат и яблоко. Уилл положил себе спагетти, поглядывая на ее нехитрую закуску с явным неодобрением. – Ешь побольше! Ты слишком худая. Женщина не должна быть костлявой.
– Уилл, занимайся своим делом. Да, послушай, в листе запроса я увидела, что… – Тут Зои осеклась, заметив Хэла Таксфорда. Ее зеленые глаза сузились. – Та‑ак. И он здесь! – пробормотала она себе под нос.
Уилл бросил на нее удивленный взгляд: – Хэл? Разве он не должен работать с нами на этой неделе? Он в моем списке, мы должны добраться сегодня до его сцены, если повезет. А до сих пор нам везло. Такими темпами мы закончим сегодня сцену сорок три!
– Или на днях, – рассеянно проговорила Зои, наблюдая, как Хэл приближается к ним. Интересно, Коннел уже успел рассказать ему о своей победе? Может, он вернулся домой слишком поздно и все гости уже разошлись? Она почувствовала, что неудержимо краснеет, и нагнулась над сценарием. Как только она посмотрит Хэлу в глаза, она поймет, говорил он уже с Коннелом или нет. Хэл недостаточно хороший актер, чтобы скрыть что‑то подобное. Но она не спешила. В конце концов, если Хэл начнет болтать о ней, она это узнает: слухи распространяются быстро.
Уилл с беспокойством взглянул на нее: – Что‑то случилось, Зои? Ты весь день кидаешься на людей.
Она и не отрицала. – Извини. Просто тяжелый день.
– Неудача в личной жизни или нечто женское? – спросил Уилл, набивая рот еще одной порцией спагетти.
Уилл всегда очень много ел, сколько она его помнила. Что ж, это нормально при его работе. Камеры не такие уж легкие, хотя Уилл и утверждал, что, когда он учился, они были гораздо тяжелее. Неудивительно, что он такой большой и сильный.
Уилл хороший. Очень хороший. Он работал с удивительными людьми: с режиссерами, которых она уважала, с актерами, о которых она только мечтала.
– У меня не ладится в личной жизни, – тихо произнесла Зои.
– Расскажешь?
Она покачала головой: – Нет, это слишком личное.
– Иногда помогает выговориться. Начинаешь на все по‑другому смотреть. Я волнуюсь за тебя, Зои. Ты это отлично знаешь.
Она знала, и от этого ей было немного грустно, потому что Уилл оставался для нее только другом.
– Спасибо, Уилл, – сказала она мягко. – Ты один из моих самых лучших друзей. Он криво усмехнулся:
– Только друг, да? Она положила на его руку свою ладонь:
– Сколько у тебя по‑настоящему хороших друзей? У меня их не так уж много.
Уилл погладил ее по руке. 
