неприятную сторону. Когда Коннел вне пределов досягаемости, это задерживает принятие решений. Марк, конечно, со многими проблемами справляется сам, но, когда речь идет о крупных финансовых вложениях, необходимо согласие Коннела.
Зои с трудом сдерживала слезы. Значит, Коннел собирается уехать надолго? Мысль о том, что они никогда больше не увидятся, казалась ей непереносимой. Надо улыбаться! Но это причиняло такую боль… Однако, если Санча и Марк обо всем догадаются, будет еще хуже.
После всего, что она говорила о мужчинах и о любви, признаться, что сама – впервые в жизни – влюбилась в человека, который к тому же не отвечает ей взаимностью?
– Марк, подозревает, что он убегает, – продолжала Санча.
– Что ты имеешь в виду? Убегает? От чего?
– От кого, а не от чего! Марк говорит, что Бьянка имеет на него виды. Она продолжает звонить, заглядывает в офис под самыми разными предлогами. Любая неосмотрительность может стоить Коннелу потери свободы, вот он и решил оставить страну!
– Разве нельзя объясниться, убедить ее, что он не собирается на ней жениться?
И почему Бьянка считает, что Коннел женится на ней? Он что, и с ней спал?
– Ты видела ее. По‑твоему, она из тех, кто согласится скромно исчезнуть?
– Если сказать ей достаточно прямо, она будет вынуждена!
– Все, что ты знаешь о людях, уместилось бы на почтовой марке. Такие женщины не признают слова «нет». Коннел красив и богат. Она не собирается упускать его только потому, что он, видите ли, не хочет жениться. Упомянуть о браке – значит уже допустить его возможность. Потом не отвертишься. Не исключено, что Коннел прав, уехав из страны.
Зои размышляла об этом вечером, подъезжая к своему холодному, одинокому коттеджу. Интересно, вернется Коннел когда‑нибудь или нет? Может, она никогда его больше не увидит. Зои не сводила глаз с ветрового стекла, но едва ли замечала что‑либо.
Уже зарядили унылые осенние дожди. На мокрых мостовых валялись обломанные ветром голые ветки, опавшие желтые листья липли к асфальту. Дрожа от холода, Зои вылезла из машины и застыла, услышав сзади какой‑то шорох. Там, в темноте, кто‑то скрывался.
Только бы не Ларри опять! – подумала она, кидаясь к дому в надежде захлопнуть дверь прежде, чем он догонит ее.
– Это я, Зои! – послышался голос из темноты, когда Зои уже почти добралась до двери. Она узнала этот голос, и спазм сжал ей горло. Резко обернувшись, не веря своим глазам, она смотрела, как Коннел подходит к ней – высокий, красивый, с блестящими в темноте глазами…
– Ты вернулся, – произнесла Зои, нервно сглотнув, и с удивлением отметила, что голос у нее прозвучал так буднично и спокойно, словно она спрашивала Уилла, готовы ли камеры. Никто не заметил бы, что творилось внутри у нее в тот момент: сердце яростно билось, ноги подкашивались, жар охватил все тело. Она снова горела в огне желания.
– Где ты была? Я жду тебя уже несколько часов. Суббота – твой выходной. Я думал, ты будешь дома.
– Я обедала с Санчей и Марком.
Они переговаривались небрежно и просто, как знакомые. Значит, так он и относится к ней? Как к женщине, с которой познакомился случайно и которую почти не знал!
Ее затрясло при одной этой мысли. Он знал ее лучше, чем кто‑нибудь, видел при разных обстоятельствах.. И вот…
– Черт! Я думал позвонить Марку, но не хотелось говорить сейчас о работе, а рассказала ли ты им о нас, я не знал.
– О нас? – с недоумением повторила она, поеживаясь от порыва ветра.
– Здесь холодно. Мы войдем в дом, или ты сегодня не собираешься приглашать меня к себе?
– Уходи, Коннел. Пожалуйста, уходи. Я очень устала. У меня нет сил бороться с тобой сегодня.
– Почему ты плачешь?
– Я не плачу!
– Я же вижу!
– Уходи, убирайся! – выкрикнула она, пытаясь открыть дверь. Но ей никак не удавалось вставить ключ в замок, руки слишком сильно дрожали.
– Послушай, я устала. Я хочу, чтобы ты ушел!
Она многое хотела бы сказать ему, но не осмеливалась, боясь разрыдаться. Гордость не позволяла ей унижаться перед ним. Коннел не должен узнать, каковы ее истинные чувства.
Он прошел мимо нее, и она услышала, что он включил центральное отопление, поставил чайник. Он ориентировался в ее доме почти так же хорошо, как она сама.
– Я думала, ты в Аргентине.
– Я был там. Но вернулся.
Коннел поставил на стол чашки, молочник, сахарницу. Как всегда, он действовал быстро и умело.
– Санча думала, ты собираешься остаться там.
– В самом деле? У твоей сестры богатое воображение. Но она ошибается. У меня была деловая поездка. Я решил заключить там крупный контракт.
– Значит, Санча вовсе не ошиблась. Ты будешь жить там.
– Не обязательно. Я пошлю кого‑нибудь. Хотя бы Марка: он говорит по‑испански.
– Марка? А как же Санча и дети? Она собирается открыть свое дело, а дети не говорят по‑испански и…
– Мы не можем упустить такой контракт, – нетерпеливо прервал ее
