психике человека регулярное употребление кокаина. Эта практика продолжалась до тех пор, пока один из его пациентов не впал в страшнейший психоз, вызываемый непомерными дозами препарата.
– Теперь я поняла, почему Андрей называл работы Фрейда, простите, «бредом неврастеника».
– Знаешь, Мила, я сам во многом не согласен с Фрейдом, но его заслуга в том, что он заставил мир говорить открыто о вещах почти запрещённых и предложил называть эти вещи своими именами.
– Как же вы правы!
– Ты о чём, Люда?..
– Я? Да я о том, что нет ничего лучше, чем называть вещи своими именами! Вы так не думаете, Михаил?
– Да я всю жизнь пребываю в уверенности, что, если бы люди называли уродов – уродами, они бы не лезли…
– Наверх, да? Вы это имели в виду?
– И наверх тоже…
Девушка шла рядом с нами и улыбалась. Думая о чём-то своём, она то смотрела на заходящее солнце, то останавливалась, чтобы посмотреть на сходящую с ума плотву, которая почти на берег лезла, а иногда Люда заглядывала мне в глаза, причём, это всегда совпадало с моими мыслями о том, какая она необычная. Прямо как её брат.
Вернувшись к затронутой мною теме замужества, Люда сказала:
– А со мной в институте учатся несколько девочек, которые уже замужем. И ребята женатые тоже есть. Мало конечно, но это просто потому, что молодые мы ещё!
Она лукаво посмотрела на меня, как бы оценивая, можно ли ей эту тему развивать дальше, и продолжила:
– Но, знаете, они меня разочаровали. Ребята эти вовсю крутят амуры с замужними девчонками, а те – им подыгрывают! Мама говорит, что это у них пройдёт. А папа утверждает, что большинство ранних браков ненадёжны. А вы как считаете?
Вопрос был адресован мне, но я на всякий случай спросил:
– Я? Как считаю я?
– Да.
Я посмотрел на жену, но Марина только подмигнула мне и показала язык.
– Я думаю, что нельзя рассматривать всех скопом. Знаешь, осуждать группу людей, вешать ярлыки, на мой взгляд, – оправдывать их плохое поведение. Я боюсь, что на основании такого примитивного исследования люди начнут считать, что какому-то негативному явлению подвержены определённые… ну, скажем, возрастные группы. Только изучив каждый конкретный случай, мы можем выставить оценку всем. Существует такая штука, как коллективный разум, но не существует коллективного мнения.
Я, знаешь ли, заглядывал в прошлое – на века! И там я столкнулся с этим парадоксом. Это, к сожалению – факт. Разум есть, а мнения – быть не может! Коллективного, я имею в виду, мнения. Так что твои родители правы!
Какое-то время Люда шла молча. Может быть, обдумывала сказанное мной, а может, думала уже о чём-то другом, получив ответ на свой вопрос. Но когда она заговорила, я понял, почему Марина показывала мне язык.
– А я думаю, что ребята женились, чтобы не искать каждый день ту, которая не откажет. Ну, выбрали, конечно, на эту роль девочек посимпатичнее! А в результате…
– Да ты, Люда, оказывается, циник! – перебил её я.
Марина смотрела на меня, едва сдерживая смех. А Люда, не обратив внимания на мои слова, продолжала:
– В результате, они каждый день сталкиваются со своим враньём!
– Это, с каким же? – поинтересовался я.
– Ну, – и она театрально продекламировала, – «ты самая красивая! Самая добрая! Ты единственная и неповторимая!» Ну, и остальные пункты из этого списка. Понятно?!
– То есть, ты хочешь сказать, что, встречая девушку с более стройными ногами, они начинают понимать, что обманывали своих избранниц, называя их самыми?
– Параметров для оценки, извиняюсь за вульгарный подход, может быть тоже – целый список. Это не только стройные ноги…
Но надо же понимать, что самую красивую девушку можно выбрать, только играя в игру «Мисс Вселенная». Все же видят, что все эти «миски» – обычные крашенные красотки! Вы что, никогда не встречали на улице девушек красивее, чем все эти телевизионные куклы?!
– Да нет, что ты! Я, например, сейчас с такой, разговариваю! – сказал я и почувствовал, как краска заливает лицо.
Марина и Люда одновременно так громко засмеялись, что я покраснел как первоклассник, которого поцеловала девочка, считающаяся самой красивой в классе.
– Марина, ловите его на слове! – сквозь смех сказала Люда, и они снова засмеялись.
Немного успокоившись, Марина, взяв Люду под руку, сообщила ей «по секрету»:
– Миша был куда хитрее твоих однокурсников.
«Господи, – думал я, – что же такое она сейчас ляпнет?»
– Он говорил, – продолжала Марина, – что я – только для него самая, самая!
И они опять оглушили меня смехом.
– Ой, ну и хитрец!
– Ага!.. – веселились они.
Сделав серьёзный вид, я сказал:
– Это не хитрость, между прочим. А трезвая самооценка! Меня интересует другое. Твоё мнение…
– Вы про девочек? – догадавшись, спросила Люда.
– Да.
– Ну конечно! После того, как я, выражаясь современным языком, «опустила» ребят, вы мечтаете подловить меня на снисходительном отношении к несчастным обманутым жёнам. Не выйдет!
И они опять принялись хохотать.
Я же подумал – такой смех к слезам. Видимо, на моём лице отразилась эта невесёлая мысль, потому что Марина, показывая на меня, сказала:
– Смотри, расстроился…
Люда, посмотрев на меня, вдруг тоже стала серьёзной. У неё, вообще, как я заметил, настроение меняется – мгновенно.
– Вообще, эти девочки, раз уж мы заговорили про них, – очень интересные создания! – без предупреждения начала Люда.
– А я в этом никогда и не сомневался! – сказал я с намёком, а вот с каким, пусть сами догадываются. И сразу же получил от Марины в бок.
Люда же, улыбнувшись моей шутке, продолжала:
– Мальчики, как выяснилось, тоже! – после этих слов она внимательно меня изучила, и, видимо, убедившись, что на мальчика я уже не тяну, решила не вводить возрастные ограничения.
– Недавно, мне пришлось выслушать одну исповедь… Ой, я сама на такое откровение, наверное, не решилась бы… – Она неожиданно замолчала, не договорив фразу.
Через некоторое время, как бы проснувшись, Люда заговорила снова.
– Исповедь – это ведь то, что тебе доверили, да? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросила Люда.
Мы с Мариной молчали. Нельзя было мешать девушке.
– Исповедь… Да, такое…
То, что происходило с Людой, показалось мне знакомым… Где-то я уже это видел. Ну, да, так же «вытаскивал» из своей души сокровенное Андрей.
Люда продолжала:
– И от кого?! От моей школьной подруги, от такой, знаете, серенькой пташки, на которую никто не обращал внимания!
