От чувства облегчения Кайю охватила слабость. Она хотела сесть, но Джошуа все еще держал ее за подбородок. И отпускать явно не собирался. Более того, он может подумать, что она пытается скрыть слабость или чувство вины. Кайя заставила себя стоять не шевелясь.
Слава богу, Джошуа не догадывается, кто отец Натали. Если она поведет себя правильно, он останется в неведении. Хотя Джошуа не дурак. Ей нужно быть осторожной. Жаль, что она плохая актриса. Нужно приложить все силы, чтобы сыграть свою роль до конца.
– Одного я не понимаю. Почему ты дала ей фамилию Деррика? Не будучи дочерью моего брата, она не имеет права носить ее. Ты собиралась заработать на имени Каннингэмов?
– Нет, таких планов у меня не было. Если бы я могла самостоятельно оплатить счета за больницу, я бы никогда не обратилась к тебе. Я не собиралась встречаться с тобой или приезжать на ранчо.
По какой-то неизвестной причине слова Кайи глубоко огорчили Джошуа. Она заметила, как он стиснул зубы.
– Все равно это не объясняет, почему ты выдаешь свою незаконнорожденную дочь за одну из Каннингэмов. Ты не имеешь на это права.
Теперь Кайя поняла. Ей казалось, что Джошуа был единственным из всей семьи, для которого ее этническое происхождение и социальный статус не имели значения. Она закусила щеку, чтобы удержать слезы горького разочарования. Как же она ошиблась!
– Отвечай мне, Кайя.
Она не может сказать ему правду, а полуправда не будет звучать убедительно. Джошуа не уйдет, не выяснив все до конца. Кайя ненавидела ложь, но ей казалось, что она лжет с той минуты, когда увидела его.
– Все очень просто. Я сохранила фамилию мужа; естественно, что я дала ее дочери. У меня не было намерения покушаться на величие и могущество вашего имени. Такая мысль не приходила мне в голову.
– Почему ты сохранила фамилию Деррика? Ты с легкостью бросила его. Почему же ты не отказалась от его имени?
– Тебе говорили когда-нибудь, что у тебя злой голос? – спросила Кайя.
– Говорили. Отвечай на мой вопрос.
Кайя не смогла сдержать гнев.
– Какая наглость! Ты нанимаешь частного детектива, чтобы шпионить за мной, преследуешь меня, пугаешь до смерти и затем допрашиваешь в моей собственной квартире с мастерством, которому позавидовал бы агент ЦРУ! Это то, что делает с человеком богатство и власть? Тогда я рада, что моя дочь вырастет в бедности и любви!
Казалось, ее вспышка и гневно сверкающие зеленые глаза не произвели на Джошуа никакого впечатления, потому что он снова спросил:
– Почему ты оставила фамилию Деррика? Кайя беспомощно воздела руки.
– О Господи, помоги мне! Какой ты настырный! – Она на мгновение закрыла глаза, заставляя себя успокоиться, и решительно произнесла: – Хорошо, я скажу тебе. Не потому, что ты имеешь право знать; просто сейчас уже полночь, я работала на двух работах, и завтра мне предстоит то же самое. Я устала и хочу, чтобы ты ушел. – Кайя умолкла, чтобы перевести дыхание. – Я сохранила фамилию Каннингэм, потому что имела на нее право и потому что Лили не хотела этого. Она пыталась сделать все, чтобы наш брак признали незаконным, а я не собиралась позволить, чтобы она добилась своего, даже после расторжения брака. Она отняла у меня все, включая моего мужа. Называй это вредностью или чем угодно, но у меня была только эта причина.
Джошуа кивнул.
– Я могу понять твои мотивы. Раз уж речь зашла о ней, скажи, ты будешь так же собственнически относиться к своей дочери, как Лили – к Деррику?
Кайя содрогнулась.
– Разрази меня гром, если я стану такой, как она!
– Возможно, ты говоришь искренне, – пробормотал Джошуа. – Клэнси убежден, что ты хорошая мать. Скажи, что с твоей дочерью?
– У нее анемия. Слава Богу, не в тяжелой форме, но она подхватила воспаление легких. Так как в ее крови мало лейкоцитов, ей трудно справиться с такой тяжелой инфекцией.
– Анемия? Это малокровие.
Джошуа задумался, словно пытался вспомнить что-то. Кайя почувствовала смутное беспокойство и решила отвлечь его.
– Джошуа, я не хочу показаться невежливой, но уже поздно.
– Ты выгоняешь меня?
– Да.
Гребень в прическе Кайи медленно сполз. Джошуа протянул руку и снял его. Взяв несколько тяжелых прядей, он погрузил в них пальцы, наслаждаясь шелком роскошных волос.
– Что это означает? – спросила она менее твердым голосом, чем ей бы хотелось. – Еще одна из твоих уловок? Что ты задумал?
– Никаких уловок. И ты прекрасно знаешь, что это. Древнее, как мир, влечение, с которым мы едва можем справиться.
– Можем. Я могу, и тебе советую. Мое сердце уже разбито одним Каннингэмом. Я не собираюсь повторить ту же ошибку.
– Тебе когда-нибудь говорили, что твои глаза могут околдовать мужчину? Разбить его сердце?
– Не думаю, что ты боишься колдовства или разбитого сердца.
Джошуа лукаво улыбнулся.
– Может, и не боюсь, но ты подвергаешь мое бедное тело ужасным мукам. И если ты будешь честной перед самой собой, то не станешь отрицать, что нас тянет друг к другу.
– Не стану, – неохотно призналась Кайя, – но это не означает, что я поддамся соблазну. Ни за что. Никогда.
– Никогда не говори «никогда», Кайя.
– Уверена, что ты никогда не рисковал своим сердцем, правда?
По лицу Джошуа пробежала тень. Он отвернулся.
– Спокойной ночи, Кайя.
– Спокойной ночи.
– Скоро увидимся.
– Ради чего? – с подозрением спросила молодая женщина.
Улыбаясь, Джошуа ответил:
– Я снова попытаюсь соблазнить тебя. Ну, хорошо, чтобы отдать тебе чек.
Кайя была так поражена, что молча смотрела, как он уходит. Когда к ней вернулся дар речи, Джошуа уже закрывал за собой дверь. Подбежав к окну, она наблюдала за тем, как он отъезжает.
– Спасибо и благослови тебя Бог, Джошуа. Ты не представляешь, что это значит для меня и для Натали, – прошептала Кайя.
ГЛАВА ПЯТАЯ
После беспокойного четырехчасового сна Джошуа налил себе четвертую чашку кофе.
Клэнси, нарезая хлеб для тостов, поглядывал на мрачное лицо хозяина.
– Почему ты встал так рано? Утро все равно пропало, а несколько часов сна облегчили бы тебе жизнь, – пробурчал Клэнси, нарушив долгое молчание. Джошуа не ответил, и пожилой ковбой не выдержал: – Ты уже опустошил кофейник и теперь можешь рассказать, что ты узнал о мисс Кайе и ее малышке.
Джошуа потер рукой колючий подбородок.
– Она не хочет говорить о дочери, – пробормотал он.
– А что с отцом ребенка?
– Кайя говорит, что он умер.
Клэнси почувствовал сомнение в его голосе.
