нужно… вымыть руки.
— Ах… да, конечно. — Марион переглянулась с Майклом, взяла Сару под руку, повела ее к двери и указала на коридор в задней части здания. — Вон там, — сказала она и улыбнулась, что еще больше разозлило Сару. — Найдете?
— Постараюсь, — коротко заявила Сара и ушла, чувствуя, что никогда в жизни не вела себя так по- идиотски.
К счастью, в маленьком туалете никого не было, и Сара с ужасом разглядывала себя в зеркале. Помады на губах совсем не осталось, и кожа вокруг слегка покраснела от поцелуя. На щеках лихорадочный румянец, волосы спутаны. Она выглядела… истерзанной, да, именно так, в отчаянии думала она, понимая теперь, как глупо было отрицать свои отношения с Майклом. Сара припудрила кожу вокруг рта, покрыла губы блеском кирпичного оттенка, расчесала волосы, брызнула за уши духами и почувствовала себя несколько увереннее.
Надежды, что Марион Мортон ушла, пока ее не было, не оправдались. Марион сидела у стойки бара между Майклом и еще каким-то мужчиной. Сара задержалась на пороге, чувствуя, что она здесь лишняя. Но ей нужно было к ним подойти, и, шагая по каменным плитам, она, как и днем, опять почувствовала легкую слабость.
Когда она подошла, мужчины встали, и Сара взглянула Майклу в глаза, но он отвел их, подождал, пока она сядет, указал на мужчину и представил его:
— Познакомься, Сара, это Норман Мортон, муж Марион.
Сара постаралась повежливее ответить на приветствие Нормана Мортона, и его вид подействовал на нее отрезвляюще. Он тоже явно давно знал и любил Майкла, и ее поведение казалось ей теперь совсем уж глупым и нелепым. Конечно, может быть, отношения Майкла с подругой детства и не такие уже невинные, но она-то, Сара, здесь вообще ни при чем, и нельзя было так себя вести.
Норман Мортон был обходительный корнуоллец, высокий, темноволосый, чем-то похожий на Майкла, но шире в плечах и с очень мягкими манерами. Когда его жена и Майкл разговорились о лошадях, Норман начал расспрашивать Сару о Лондоне, и она с удовольствием расслабилась в его приятном обществе. Когда ей предложили выпить, она согласилась и лихо проглотила коктейль, очень скоро поняв, что совершенно не умеет пить и делает это только для того, чтобы отгородиться от пристальных взглядов, которые то и дело бросал на нее Майкл.
Майкл предложил всем вместе поужинать, и им быстро накрыли столик на четверых. Их обслуживал сам Патрик Киган, и по разговору было ясно, что Мортоны с ним тоже хорошо знакомы.
— Майкл говорит, вы пишете книгу, Сара, — сказала Марион, и Саре пришлось быть вежливой.
— Да, пишу, — сдержанно согласилась она. — Впрочем, это всего лишь повесть для детей.
— Всего лишь, — Марион была под впечатлением. — Я с трудом справляюсь с бухгалтерскими счетами. — Она улыбнулась. — Я не представляю, ну как это можно писать книги?
— Сара работает в издательстве, — внушительно вставил Майкл. — Она привыкла работать с рукописями.
— Все равно…
Марион была подкупающе искренней, и Саре все труднее было противиться ее обаянию. Вообще, по своей натуре она всегда была доброжелательной, и ей было тяжело видеть осуждающие взгляды Майкла. Она подозревала, что он не скоро простит ее, и со страхом думала о том, как они поедут назад. Поэтому она выпила больше, чем обычно позволяла себе, и к концу вечера ей стало безразлично, что он о ней думает. Во всяком случае, она себя в этом убеждала. Она была слегка навеселе и, когда они вышли из ресторана на прохладный ночной воздух, покачивалась.
Мортоны раскланялись и пошли к своей машине; Майкл взглянул на нее чужими глазами.
— Ты дойдешь? — спросил он сдержанно-терпеливо, и она почувствовала себя глупой девчонкой. По- видимому, он решил быть, невзирая ни на что, вежливым и вести себя так, словно ничего не произошло. Но после того, что она натворила, она бы предпочла, чтобы он на нее сердился.
Не ответив ему, Сара нетвердыми шагами направилась к стоянке, где они оставили «ягуар», и он, равнодушно пожав плечами, открыл дверцу.
— Садись, — сказал он уже жестче, и она с трудом забралась, подобрав юбку, на низкое сиденье. Потом она напряженно ждала, когда он обойдет машину и сядет рядом.
Когда они выехали из Пензанса, за ними оказался «рейндж-ровер» Мортонов; его фары освещали салон «ягуара», и Сара чувствовала себя чуть-чуть как актриса в свете рампы. Но похоже, что незримое присутствие Мортонов сдерживало Майкла от вспышки гнева, которую она все время со страхом ждала, а может, она и не права — просто он решил, что она недостойна даже его презрения.
Поэтому ей ничего не оставалось, как глядеть на дорогу, и скоро от непрерывного встречного потока фар глаза у нее начали слипаться и наконец закрылись совсем. Она не знала, когда Мортоны перестали ехать за ними, и вообще не помнила, как они вернулись в Равенс-Милл. Когда она открыла глаза, у машины был выключен мотор и тишину нарушал лишь приглушенный шум прибоя.
Она вздрогнула и поискала глазами Майкла: в машине его не было. Ее сразу охватила обида, что он вот так бросил ее одну, на растерзание любого незваного гостя, кто придет в Равенс-Милл. То, что среди ночи вряд ли кто сюда придет, несущественно. Он ее бросил, и, если бы в зажигании были ключи, она бы тут же уехала в Лондон, думала она с обидой.
Шмыгая носом, она потянулась за сумкой, и в это время дверца с ее стороны открылась. Удивленная, она широко раскрытыми глазами смотрела на Майкла; заметив выражение ее лица, он опустил уголки губ.
— Проснулась, — просто сказал он. — Когда я уходил, ты спала мертвым сном.
Сара не сразу нашла что ответить.
— Это оценка… или пожелание? — ядовито осведомилась она. — Наверное, так бы и было, если бы я провела здесь всю ночь.
Майкл сжал губы.
— Между прочим, я ходил отпирать двери, чтобы нести тебя в твою комнату, — сказал он ледяным тоном. — Однако, раз ты в состоянии оплевывать меня, ты вполне можешь сама туда подняться!
Он быстро пошел к освещенному крыльцу, и Сара опять почувствовала себя ужасно. Она должна была понять, что он ее никогда бы вот так одну не оставил. Это совсем на него не похоже. Уж в том, что он может быть заботливым, она имела возможность убедиться.
В подавленном настроении она вышла из машины, закрыла дверцу и медленно пошла к дому. На лестнице и в библиотеке горел свет, и она без колебаний остановилась у открытой двери. Майкл наливал себе бренди, и она, чтобы привлечь его внимание, кашлянула, но он лишь скользнул по ней взглядом и вопросительно поднял брови.
— Простите меня, — сказала она. — Простите меня за… за то, что я сейчас с вами так говорила, и за то, что была груба с… с миссис Мортон.
Воцарилось молчание; Майкл поднял стакан к губам и отпил глоток. Когда он повернулся, все еще держа стакан в руках, она замерла, но он просто сказал:
— Значит, все в порядке.
— Правда? — Сара сомневалась. Ей было безразлично, как он сейчас на нее смотрит — как на провинившегося ребенка, которого он готов ублажать. — Так вы… вы принимаете мои извинения?
— Да.
— Что-то не похоже.
— Извините.
Сара надулась.
— Это пустая фраза.
— Вот именно.
Когда до нее дошел смысл его слов, она почувствовала себя ничтожной. Сейчас в его глазах не было ни капли жалости и сочувствия, и, судя по стакану бренди у него в руках, он собирался утешиться совсем другим образом. Но все-таки она должна сделать еще одну попытку.
— Я сама не знаю, что на меня нашло, — твердила она, пряча руки в манжеты дубленки. — Я никогда так… так…
