Кроваво-красная дорога

Строения были погребены блуждающими песчаными дюнами, огромными волнами песка, способными покрыть любую местность за минуту. Затем, спустя несколько месяцев, а иногда и лет, пески вновь перемещаютца, а место остаетца.

Двенадцать металических хибарок всё еще стоят, где их когда-то поставили. В добавок к ним парочка ржавых колымаг и какая-то паршивая на вид рухлядь сваленная Мародерами. Иссушенное, убогое, гнилое местечко. Нет ни одново падальщика. Оно вроде как похоже на заброшеную свалку, если бы это было не так, то здесь не было ни дверей, ни стен, да ничево не осталось бы от этих жалких лачуг, а они всё еще здесь, скрученные, как стволы деревьев на сильном ветру, пригнувшиеся к земле, наверное под тяжестью песка.

То, што здесь нет падальщиков означает, что это место было погребено под песками довольно долго. Страновато думать, што, если бы я прошла здесь неделю назад или вчера, а может всево пару часов назад, не исключено, што лачуги так и были бы под песком, скрыто ото всех глаз. Я могла бы пройти мимо и никогда бы не узнать, што прячет песок.

Я прохожу мимо очень медленно, Неро путешествует, сидя на моем плече. Я держу глаз востро. Всегда нужно держатца настороже. Никогда не знаеш, когда попадетца то, што может потом пригодитца. Но я не склона подбирать ничево, што может предложить это место. Оно меня пугает.

Здесь имеетца колодец. Вода на вкус скорее всево паршивая. Есть и скважины, в основном старые оставшиеся от Мародеров, но в пустыне нельзя позволить себе пройти мимо, не проверив, чего да как с колодцем. Я начинаю поднимать ржавую крышку, когда вижу почти истертую маркировку. Череп с перекрещеными костями. Мертвая вода. Я отпускаю крышку, и та с грохотом падает. Этот звук раздаетца так громко в оглушительной тишине, что я аж вздрагиваю от неожиданности. Неро в паники хлопает крыльями.

Затем я вижу их. Три ряда крестов, застрявших в земле. Деревяшки отблескивают на солнце серебром, совсем истерты, от некоторых остались маленькие остовы. Одна из крестовин свесилась вниз, готовая вот-вот упасть.

Вокруг носится коварный ветер, решительно настроенный на злобные шалости. Он закручивает песчаные вихри вокруг моих ног, сыплет песком мне в глаза, отчево появляется резь. Из колодца доноситца его стон, как только тот туда залетает. Гремит дверьми хижин. Вроде как кто-то открывает их и приглашает войти.

Остовы крестовин свободно болтаютца на ветру. Бесшумно падают на дюны. Сдуваютца ветром.

Мертвая вода. Зыбучие пески.

Бедолаги.

Што жили здесь.

И умерли.

Пока я плетусь через мертвый поселок, Неро пикирует вниз и ковырятеца в земле, что-то обнаружив. Он начинает возбуждено клекотать, суетитца и хлопать крыльями не сходя с места. Я пробираюсь скорее в нему, штобы поглядеть, что же стало причиной такова беспокойства.

— Што теперь, безумная птичка? — говорю я.

Он держит в своем клюве небольшой кружок гладкого зеленого стекла. Мое сердце останавливаетца.

— Божежь мой, — говорю я.

Я падаю на колени перед ним. Протягиваю руку. Он кладет на нее кружок. Осторожно.

Это же принадлежало Лью. Это частичка его ожерелья, которое я сделала ему на день рождения. Колечко всё еще нанизано на кусочек кожанова шнурка. Лью должно быть, сорвал его со своей шеи, когда всадники отвернулись.

Неро каркает.

— Знаю, — говорю я. — Он оставляет следы для нас, чтобы мы могли следовать за ним.

Я найду тебя. Куда бы они тебя не забрали. Клянусь, я найду тебя.

Ты не можеш, слишком опасно. Ты должна оставаться в безопасности. Вместе с Эмми. Обещай мне, што будешь.

Он знает меня. Он знал, что я пойду за ним.

— Мы на правильном пути, — говорю я. Я беру Неро в свои руки и целую его в голову. Он пахнет пыльными теплыми перьями. — Ты самая умная птица. Ты ведь знаеш это, да?

Он тихонько каркает, что означает, что он доволен собой. Затем он извиваетца, давая тем самым мне понять, чтобы я отпустила его. Неро не из тех, кто любит долго обниматца.

Ветер начинают подвывать, подгоняя меня вперед, штобы я двигалась дальше, поднимая песочные пригоршни и борсая мне их в лицо.

— Пора двигатца, — говорю я.

Когда я прошагала уже пол лиги или около таво, я оборачиваюсь и смотрю назад.

Поселок пропал. Исчез.

Снова поглотился песками.

Я вижу гладкое как столешница плато, далеко-далеко впереди себя, в середине утра. Запыленая красная скала, высокая и голая. На ней нет никакой растительности, наверное с её верхушки можно отлично рассмотреть даль во всех направлениях. Может я даже смогу увидеть Хоуптаун и Черные Горы.

Неро парит над плато и спускаетца вниз, стараясь подгонять меня. Он просто не может поверить, што я такая капуша, мол сколько можно ковылять по этому месту. Мне кажется он испытывает ко мне жалость, и моим нижним конечностям.

Я добираюсь до плато, когда день уже на исходе. Я шагаю к её вершине, обходя камни и насыпи. Неро летит впереди, легко и непринужденно перепрыгивая с камня на камень, а затем возвращаетца обратно, штобы покаркать, поторапливая меня.

— Выпендриваешься, — говорю я ему.

Я подтягиваюсь, делаю последний шаг и шлепаюсь на своё брюхо на вершине плато. Перевожу дыхание и поднимаюсь. Он уже, чем мне показалось сначала, не более пятидесяти шагов в ширину в самом широком месте.

И вот я уже на другой стороне. Делаю вдох.

Насколько хватает глаз, до горизонта и за его пределами один сплошной песок. Огромные гребни, огромная пустыня золотова песка, окутывающий землю волнами, холмами, пиками и долинами. Там гладкая долина, здесь песчаная рябь. Огромная, бескрайняя пустыня.

Никаких признаков города. Никаких признаков гор.

Не могу поверить. Я думала, што пересеку Песчаное море дня за два. Но выходит, што продвинулась я чуть. Што это только начало моих мытарств. Здесь и сейчас. Вот, откуда начнетца мой поход.

Сердце уходит в пятки, под ложечкой неприятно сосет. Я облизываю пересохшие губы.

Неро подлетает и садитца мне на плечо.

— А она большая, эта пустыня, — говорю я. — А ты чё думаеш?

Он каркает и подпрыгивает.

— Не проблема, да? Легко тебе говорить. Ведя я тут буду рыскать по всему Песчаному морю. Оно слишком большое, — говорю я. — Чертовски большое.

«Не поддавайся страху, Саба. Будь сильной, какой я тебя знаю».

Я не трусиха, Па.

Если я буду бережливой, то воды с едой хватит еще дня на три. После этова, придетца мне подключить свой лук и мозги.

Неро поднимаетца в воздух с края плато и парит над пустыней, нетерпеливо каркая, штобы я уже начала двигатца.

— Ладно-ладно, — говорю я. — Иду я уже. И лучше бы, штобы ты оказался прав.

И я начала спускатца.

Сумерки.

Мне скоро уже нужно будет остановитца, штобы разбить лагерь на ночь.

Вдруг поднимаетца ветер. Он появляетца словно из ниоткуда, завывая и постанывая. Он сметает