Козлов не сразу понял, что говорил Григорий.
— Я вернулся, — повторил Григорий, — мне надо найти командира взвода или командира роты.
— А… — протянул Козлов, — командир роты вон в том блиндаже. Старый блиндаж сегодня утром разбило. Хорошо, мы с ротным снаружи были, а политрука и санитарку накрыл-таки… Санитарку жаль, — добавил Козлов.
Лицо его постепенно делалось осмысленным, он как будто просыпался.
— А немецкая атака была? — спросил Григорий.
— Нет, пока не было. Обстреливать зато стали так, что спасения нет! От батальона одна наша рота осталась. До вчерашнего дня было шестьдесят человек, сегодня осталось сорок. Прошлую ночь в минометных гнездах провели, все атаки ждали.
Козлов повернулся и пошел.
Два месяца тому назад в батальоне было 360 человек, — вспомнил Григорий, направляясь к блиндажу командира роты.
Лицо ротного осунулось и посерело. Он сидел и курил у входа в узкую, свежевыкопанную щель. На Григория он посмотрел так же безразлично, как и Козлов.
— Не приняли в госпиталь, товарищ командир, — сказал Григорий. — Мой миномет разбит, куда мне идти?
На Григория поднялись стеклянные глаза.
— Найди где-нибудь винтовку и иди в верхний конец оврага, там есть стрелковые гнезда, будешь ночь дежурить. В случае немецкой атаки поднимай тревогу.
— А вы не назначите меня в какой-нибудь расчет? — спросил Григорий.
— Какой еще расчет! Тебе говорят, что делать, — командир роты выругался. — Приказ Сталина: ни на шаг не отступать. Иди, куда приказано! Там боец дежурит. Не найдешь винтовки, возьми у него, а его сюда пришли.
В том месте, где кончался овраг и начиналась возвышенность, на которой был контужен Григорий, у старой заброшенной дороги, пересекавшей обе линии фронта, была выкопана глубокая круглая яма. В ней Григорий нашел дремавшего красноармейца с немецким карабином в руках, Красноармеец отдал Григорию карабин и уходя дал Григорию совет;
— Если увидишь кого-нибудь из командиров, то сейчас и выстрели. Приказано стрелять всё время.
Григорий снова остался один. Где-то, далеко слева, шел бой, гремела артиллерия, а когда затихали взрывы, доносился треск ружейной перестрелки. Хотелось спать. Григорий потерял представление о времени и все его чувства и желания слились в одно: поскорее бы кончилось это мучение, всё равно чем — смертью, пленом или просто потерей сознания. Со стороны ноля послышались шаги. Григорий стряхнул тяжелую дрему и прохрипел:
— Кто идет?
— Командир второго взвода.
Стройная тень приблизилась. Это был командир взвода Григория. Шел он неторопливо и когда поровнялся с Григорием, остановился.
— Я был контужен и ходил в тыл, — сказал Григорий.
Ему стало неудобно за то, что он, вернувшись, пошел прямо к командиру роты.
— Я думал, что ты убит, — ответил командир взвода обычным ласковым голосом.
— Вася убит, а я уцелел, — сказал Григорий.
— Много убитых! — голос командира взвода стал еще тише. — В нашем взводе всего один расчет остался. Ты смотри в оба: атака может начаться в любую минуту.
Командир взвода скрылся в овраге.
Утром Григория сменил наводчик одного из уцелевших расчетов. Полуживой Григорий пошел на его место в расчет.
— Наконец, посплю! — радовался Григорий, спускаясь в блиндажик, выкопанный одним из убитых красноармейцев расчета.
Блиндаж, почти незаметный из оврага, внутри оказался превосходным. Он был перекрыт толстыми досками и уходил метра на четыре в землю. На дне лежали доски настила, а на досках много хворосту и две плащ- палатки.
Как это ротный не отнял для себя такой блиндаж! — удивился Григорий. — И когда только ребята успели его сделать?
Сон мгновенно прервал размышления Григория, но спать ему дали недолго. Какой-то пожилой красноармеец, второй номер нового расчета, разбудил его, сильно потянув за ногу.
— Вставай, тревога! — сказал красноармеец деревянным голосом.
Григорий сел и решительно не мог понять, что от него хотят и не мог вспомнить, в каком он теперь расчете. Пожилой красноармеец сказал, как бы извиняясь:
— Мне всё одно: спи пока немец придет, только командир очень ругается.
Красноармеец скрылся. Григорий вылез из блиндажа. Миномет стоял в глубоком крепком гнезде. Видимо, расчет состоял из крестьян, привыкших делать всё добротно и надолго. В гнезде сидел второй номер и готовил мины. Он был коренастый, сероглазый и, как показалось Григорию, даже румяный.
— Вот твой хлеб и суп, — сказал второй номер. — Ешь скорее.
Хороший парень, — подумал Григорий с благодарностью, но поесть не пришлось. Появился сержант, командир нового расчета, и приказал открыть огонь.
Солнце, невидимое несколько дней, вдруг прорвало побелевшие облака и осветило желтый откос оврага и зеленый ствол миномета. Григорий не успевал наводить, так быстро менялось расстояние, на которое шла стрельба.
Атакуют, — не сразу сообразил Григорий.
Второй номер очень спокойно брал мины из заранее заготовленной кучи и аккуратно опускал в ствол. Рев аэропланов заглушил на минуты гул канонады. Совсем низко над оврагом кружились два немецких «шторьха», наклоняясь то на одно, то на другое крыло.
Стреляют по нашей пехоте, — понял Григорий.
Прицел продолжал скакать. Четыреста, триста, двести метров… Овраг наполнился пехотинцами.
— Круговая оборона! — раздался над головой Григория голос командира роты.
В следующий момент второй номер пропал из окопа, как будто его никогда и не было. Григорий встал на ноги и огляделся. Мимо него мелькнула фигура командира расчета с автоматом в руке. Куча серых фигур бежала вниз по оврагу, В следующее мгновение овраг опустел. Это было как раз то, чего так долго ждал Григорий.
— Что делать? Вещевой мешок остался в блиндаже но идти за ним опасно. Надо чтобы немцы увидели меня издали и я бы успел поднять руки.
Моторы ревели прямо над головой Григория. Аэропланы сделали новый круг. Они были так низко, что можно было различить головы летчиков.
Интересно, как немцы идут в атаку?
Сознание Григория прояснилось. Он начал взбираться по круче, чтоб посмотреть на наступающую цепь, но подумал, что, высунувшись, попадет под огонь пулеметов и погибнет в тот момент, когда цель почти достигнута. Григорий остановился под самым гребнем и поглядел назад. С этого места был ясно виден холм, на котором стоял разбитый танк и лежал смеющийся труп немца. Несколько десятков серых фигур бежало вверх по склону. Аэропланы с противным воем сделали резкий поворот и между бегущими поднялись столбики земли, В следующее мгновение все фигуры пропали, то ли залегли, то ли были срезаны огнем пулеметов. Григорий сбежал вниз и стал у противоположного края оврага. В брошенных гнездах дымились минометы. В верхнем конце оврага показался человек. Это был командир взвода Григория.
Что он хочет делать?
Командир взвода подошел к одному из брошенных минометов и стал наводить.
Он хочет стрелять, — с ужасом понял Григорий.
В следующее мгновение комвзвод странно взмахнул руками и упал на миномет. На гребне появилось сразу несколько немцев в серо-зеленых шинелях с тонкими черными повязками на рукавах. Григорий поднял
