королю! Или ты не в своем уме, или я не так тебя понял.
— Нет, ты правильно понял. Я именно об этом тебя просила, и ты мне не откажешь. А милость или немилость короля тут ни при чем. Ты его даже не увидишь… Послушай, ты только съездишь, сделаешь все, что нужно, и вернешься. Никто об этом не узнает.
— Съездил, сделал и назад — как просто! Будто это минутное дело! Я эту вашу крепость и в глаза не видал, а уж темницу тем более.
Но у Санши на все был готов ответ:
— Это не беда. С тобой пойдет Мокейме. Он поможет.
— Все это прекрасно задумано, но скажи мне, милая девочка, что будет со мной, если меня постигнет неудача?
— Снова сбежишь, — улыбнулась Санша. — Тебе не привыкать. Ты никогда не сидел в тюрьме, это я точно знаю, а ведь совершил немало такого, за что тебя могли бы засадить надолго.
— Ишь какая ушлая! — захохотал Жералду. — Все обо мне знает!
Но Санше было не до смеху. Ее одолевала тревога за друзей. Что с ними теперь? В любой момент могло случиться что-нибудь ужасное. Нужно помочь им во что бы то ни стало. И Санша сказала, стараясь придать своему голосу уверенность:
— Да, знаю. И даже такое, что почти никому не известно.
— Да ну? — веселился Жералду.
— Мне известно, почему ты скрываешься от Афонсу Энрикеша.
Улыбка сползла с лица Бесстрашного. Из его глотки вырвался такой яростный рев, будто его ужалил овод или цапнул огнедышащий дракон. Он поднялся и уставился злыми глазами на Саншу.
— Ты лжешь! Откуда ты можешь знать? Никто не знает! Только сам король, а он тебе не мог сказать.
— А я не говорю, что слышала это от короля! И все же я знаю. И если ты не согласишься помочь моим друзьям, я открою эту тайну всей твоей банде. Пусть знают, какой у них бессовестный атаман, и тогда посмотрим, захотят ли они, чтобы ты ими командовал!
Санша говорила, а сама обмирала от страха. Пресвятая дева, сделай так, чтобы он меня не расспрашивал! Пожалуйста, ну пожалуйста, а то он поймет, что я все выдумала, что я ничего не знаю!
Жералду молчал. Санша смотрела на него так решительно, что он понимал: она не отступит. Достойная дочь Фернанду Переша. Нельзя допустить, чтобы его люди узнали ту безобразную правду, которую ему самому хотелось бы забыть. Столько времени прошло с тех пор, как они с Афонсу бок о бок сражались с сарацинами… В конце концов, съездить посмотреть на Аль-Ужбуну не так уж вредно. Стоит размяться, а то он что-то засиделся на одном месте.
Он снова сел, взял еще кусок мяса и начал медленно жевать. Эти споры вызывали у него зверский аппетит. Потом взглянул на Саншу:
— Давай договоримся. Ты обещаешь мне забыть все, что знаешь, а я помогу твоим друзьям.
— Обещаю. Я никогда больше не стану об этом вспоминать. (Пресвятая дева, когда же это кончится?..)
Жералду вытер рот, обвел глазами лагерь и встал:
— Выезжаем на рассвете.
Глава 23. ЭКСКУРС В ИСТОРИЧЕСКОЕ БУДУЩЕЕ
Бедный Фернанду! Ему пришлось пустить в ход всю свою изобретательность. Собственно, врать он не умел совершенно, а к фактам относился с великим уважением. Но какой толк в твоей эрудиции, когда ты должен отвечать на нелепые вопросы? Будто историкам делать больше нечего, как только описывать всякие мечи… Но Афонсу настаивает… Придется выкручиваться. Эх, была не была…
— В наших книгах пишут, что во всем мире нет и не было подобного меча. Он превосходит достоинствами и меч Роланда, и меч Сида Воителя, он наводит ужас на мавров, наполняет восторгом души христиан!
— Хорошо пишут. Я, правда, не знаю этого Роланда, а вот о Сиде слыхал. Когда мы были в Коимбре, к нам в замок заходил один бродяга и пел об этом Сиде. Это был храбрый рыцарь, здорово бил мавров. Совсем как я. Наверно, из моего рода.
— Вряд ли, ваше величество. Сид служил Кастилии.
— Как Кастилии? Значит, он мой враг?
— Да нет же, он никогда не ходил войной на владения вашего отца. Он жил еще до вашего рождения. Он был удивительно отважным воином.
— Совсем как я, — задумчиво повторил Афонсу Энрикеш.
Мафалда едва удержалась от смеха. Скромность явно не входила в число достоинств славного короля. Впрочем, восемьсот лет назад это качество, возможно, еще не нашло своего развития, во всяком случае, среди сильных мира сего, которым незачем было считаться с мнением окружающих и тщательно взвешивать свои слова.
— Ну давай выкладывай, что еще пишут у вас обо мне и моем мече. Твоя сестра обещала мне много занятных историй. А не то отправляйся обратно!
Все это сильно напоминало «Тысячу и одну ночь», в новом варианте которой Фернанду была предложена роль вдохновенной Шехерезады. Мафалда живо представила себе, как брат восседает в пышных покрывалах на расшитых подушках и рассказывает сказку за сказкой, чтобы не расстаться с головой.
Фернанду собрался с мыслями, вспомнил, как выглядел пророк в каком-то фильме, и, приняв соответствующую позу, заговорил:
— Наступит время, когда этот, завоеванный вами, город будет называться Лиссабон. Он станет одним из красивейших городов Европы…
Но вся эта лирика мало волновала короля.
— Это все меня не касается. Украшать город будет кто-нибудь другой. Мое дело завоевать и удержать. Что пишут обо мне? — Король был похож на ребенка, с упоением играющего в новую игрушку.
— Вы, ваше величество, будете великим королем, править вам предстоит почти полсотни лет. С казной тоже все будет в порядке: до конца ваших дней сундуки будут ломиться от денег. Ваш сын получит в наследство богатое королевство. Между прочим, через 300 лет этим уже нельзя будет похвастаться, и король Жоан II, видя, как обнищала его страна, скажет, всходя на трон: «Мой отец дал мне в наследство одни дороги!»
Афонсу захохотал:
— Король дорог! Отличная шутка! Куда там дону Бибашу! Король дорог!
— Жоан II был хорошим королем, великим королем!
— Совсем как я…
— Хотя и не принадлежал к вашему роду…
— А мой род? Много у меня будет потомков? Я хочу знать, кому оставлю королевство.
— После вас будет править ваш сын Саншу.
— Мне это уже сказала твоя сестра. Не забыть бы рассказать королеве, ей будет интересно. Думаю, не стоит больше возиться с инфантом Энрике, все равно он скоро умрет.
— Что вы, ваше величество! — вскрикнула Мафалда, потрясенная такой жестокостью.
— Ну да. День и ночь вокруг него суетятся лекари и знахари, поят его водой из Аль-хаммы — говорят, что она исцеляет от всех недугов, — а ребенок весь горит и уже еле дышит.
— Может быть, зубки режутся? — робко предположила Мафалда.
Но короля не слишком волновала судьба его единственного сына. Ведь ему только что предсказали
