ГЛАВА 2
Эйдену потребовалось более пятнадцати часов, чтобы определить местонахождение Евы. Подлечившись в реабилитационной клинике в Шотландии, где провела шесть месяцев, Ева решила незаметно исчезнуть из этих мест и отправилась во Вьетнам, поскольку Фирма считала ее не вполне подходящей для нормальной работы. Там она вела уединенную жизнь, всецело наслаждаясь обрушившейся на нее свободой. Она проехала эту страну вдоль и поперек, останавливаясь на короткое время в небольших деревушках и давая местным детишкам уроки английского языка. Ей было приятно чувствовать себя нужной, а, кроме того, такая жизнь давала прекрасную возможность восстановить здоровье. Правда, последнее обстоятельство зависело не только от нее, но также и от Стормонта, который должен был вспомнить о ней и выполнить свое обещание. Без этого она не мыслила своего дальнейшего выздоровления. Целых четыре года Ева ждала этого звонка.
Звонок Эйдена прозвучал ровно в десять часов по местному времени. Ева только что вернулась домой с залива Халонг-Бэй, где купалась почти каждое утро. По обыкновению, Эйден не произнес слов приветствия и не стал пускаться в какие бы то ни было объяснения. Он просто сказал:
— Стормонт хочет, чтобы ты немедленно прилетела в Гонконг.
Еву охватил приступ тошноты, боли и волнения одновременно. Это чувство пронизало все ее естество, пробудив давно дремавшие силы. Как долго она ждала этого момента! Растерянно оглядевшись, она попыталась собраться с мыслями и продумать ответ. Собственно говоря, думать было не о чем.
— Куда мне следует прибыть?
Эйден продиктовал ей подробный адрес.
— Хорошо. Вылетаю.
Она быстро упаковала все свои вещи в небольшую дорожную сумку и вышла из старого скрипучего домика, расположенного на самом берегу залива. Сколько радости она получила от созерцания беспокойных волн! Она даже дверь не заперла, словно знала, что вскоре здесь появится новый постоялец.
До Ханоя она добралась на местном автобусе, а потом села на первый же рейс до Гонконга. Самолет натужно ревел, оставляя позади сотни миль, а вместе с ними и ее безрадостное прошлое. И с каждой милей она набиралась новых сил, оставляя позади столь привычную мягкость мыслей и действий. Начиналась новая страница ее жизни, волнующая своей неожиданностью и непредсказуемостью.
Самолет ловко обогнул высокие шпили небоскребов и приземлился в аэропорту Цзюлун точно по расписанию. Получив свой багаж, Ева проследовала к выходу, гордо взирая на прохожих, провожающих ее восхищенными взглядами. Ее уверенное загорелое лицо внушало им уважение, а голубые глаза и точеная фигура не могли не привлекать внимания. Длинные волосы были стянуты в тугой пучок на макушке и ярко отливали золотом на солнце. Девушка, казалось, излучала энергию и оптимизм. Потертые джинсы, выгоревшая ковбойка и потрепанная дорожная сумка выдавали в ней неутомимую путешественницу, но ясный и целеустремленный взгляд говорил о том, что эта женщина возвращается домой.
Она быстро вышла из здания аэропорта и направилась к стоянке такси. День клонился к закату, и небо заметно посерело. Кое-где даже появились мрачного вида облака, готовые разрядиться накопленным за день электричеством. Ева назвала таксисту адрес конспиративной квартиры и уютно расположилась на заднем сиденье. На полпути от аэропорта к городу хляби небесные наконец-то разверзлись, и на землю пролился небывалый по силе дождь. Небо разрезала ярко блеснувшая молния. Когда такси подъехало к нужному дому, прогромыхало так, словно наступил конец света. Ева вышла из машины и дважды постучала в дверь. На пороге появился Эндрю Стормонт и приветливо протянул к ней руки.
— Ты выглядишь просто великолепно.
Ева посмотрела на него, как бы сверяя его образ с тем, что остался в ее памяти. Высокий, стройный, худощавый, крепко сложенный; цвет волос все еще напоминал вороненую сталь оружия, хотя и слегка побелевшую от времени. У него были темно-голубые глаза, необыкновенно проницательные, холодные и совершенно бесстрастные. По всему было видно, что этот человек умел контролировать свои эмоции, но бьющая через край энергия выдавала его с головой. В любом его движении чувствовалась необыкновенная страсть, прорывавшаяся наружу при каждом удобном случае.
Ева хорошо знала его дом, его машины, картины и то, что было скрыто за этой мишурой, — его безудержное сладострастие. Она также знала, что он любит бродить по горам, спать под открытым небом даже на снегу и получать удовольствие не только от роскоши, но и от аскетического воздержания. Сейчас же ее больше всего удивило его лицо. Впрочем, она никогда не могла понять его истинного выражения, ей никогда не удавалось определить потаенный смысл, скрывавшийся за бесстрастной маской. Ей показалось — и она могла поклясться, — что он серьезно изменился за эти годы. Правда, черты остались прежними, но в целом он огрубел, стал более жестким, если не сказать больше.
С другой стороны, сегодня его глаза смотрели на нее как-то по-иному. Он смотрел на нее каким-то незнакомым оценивающим взглядом, в котором можно было без особого труда выделить некое восхищение, чего не было даже в Чанджи. Она успокоилась, только когда поняла, что в этом взгляде есть боль, симпатия, что угодно, но только не жалость. Именно этого она опасалась больше всего.
Ева бросила сумку на пол.
— Прежде всего я должна принять ванну. Ты не мог бы выделить мне какие-нибудь джинсы и майку?
Не дожидаясь ответа, она прошла в другой конец дома, расстегивая по пути пуговицы рубашки. Стормонт обалдело смотрел на нее, подхватывая на лету отдельные детали ее летнего туалета. От прежней измученной наркотиками женщины не осталось и следа. Перед ним была прекрасная леди с тугими мускулами и хорошо натренированным телом. Ева прекрасно справилась со своей задачей.
Стормонт порылся в чемодане и вынул оттуда джинсы и какую-то яркую вещицу. Бросив все это барахло перед дверью ванной, он прошел на кухню, снял с полки бутылку марочного вина, откупорил ее и налил два полных бокала. Потом подошел к окну и стал смотреть на раскинувшийся перед ним город.
Несколько минут спустя появилась Ева, вытирая полотенцем мокрые волосы. Джинсы плотно обтягивали ее бедра, подчеркивая слегка выпуклый мускулистый живот. Она завязала края рубашки в кокетливый узелок и застегнула лишь верхние пуговицы. Приблизившись к Стормонту, Ева решительно отобрала у него фужер с вином и сделала несколько глотков. Тот удивленно посмотрел на нее, на ее тело, прикрытое лишь тоненькой тканью, и подумал, что если бы перед ним была не Ева, то можно было бы подумать, что эта женщина напрашивается на вполне определенные отношения. Но Еву нельзя было заподозрить в подобном легкомыслии. Сексуальные отношения с Евой казались ему совершенно немыслимыми вне зависимости от того, хотел он их или нет. Он был ее куратором, и этим все объяснялось. В их Фирме никто не осмеливался нарушать неписаные законы. Правда, никто из них по своей натуре не был склонен неукоснительно выполнять какие-то установки, кроме тех, которые диктовались их собственными соображениями, но сейчас, по-видимому, и он, и она готовы были подчиниться законам Фирмы, так как оба чувствовали, что их отношения могут оказаться более глубокими и более сильными, чем это требуется для нормального исполнения служебных обязанностей.
Ева еще немного пригубила вина и села на диван. Стормонт устроился в кресле напротив.
— Ну и как там твой Вьетнам? — полюбопытствовал он. — Я слышал, ты преподаешь английский в глухих деревнях.
— Прекрасно. Это успокаивает, умиротворяет и позволяет забыть о прошлом. Я много путешествовала по стране, но сейчас у меня есть свой дом в городке Халонг-Бэй. Преподаю английский в местной школе.
— Да, похоже, ты неплохо устроилась.
— Знаешь, там тихо, спокойно. В такой обстановке можно очень многое сделать.
— Ты догадываешься, почему я тебя вызвал?
— Да. Ты же обещал.
— Обещал, но очень давно. Это твой выбор, не так ли? Ты можешь сию же минуту вернуться во Вьетнам и все забыть. Забыть и меня, и то, что со мной связано.
