— А тебе не приходила в голову мысль забеременеть, дорогая? — спросила ее однажды Бетти.
Приходила ли ей в голову мысль забеременеть? Да, и от нее Лаки по ночам мучилась кошмарами.
— Я говорю на четырех языках, у меня активный склад ума — мне пока не хочется иметь детей, Бетти. Я должна найти работу, или же я просто рехнусь!
Они с неохотой позволили ей работать в офисе Петера — неполный рабочий день. Через неделю Лаки сдалась. Вкалывать на Петера рядом с сослуживцами, готовыми лизать ему задницу, оказалось еще хуже, чем вообще ничего не делать.
Лаки убивала дни походами по магазинам, чтением, обедами с подругами, собственно говоря, даже не подругами, а так, обыкновенными знакомыми. Часами она гоняла па своем «феррари» по автострадам — от нечего делать. На запредельных скоростях, под льющуюся из стерсоколонок хорошую музыку. Заводила множество быстро и остро протекавших романов, длившихся, так ей самой хотелось, всего несколько дней. Время от времени видела отца. То он сам прилетал в Вашингтон, то она вместе с Крейвеном отправлялась в Нью-Йорк. На какое-нибудь мероприятие. На ужин, па презентацию. Постоянно они находились в окружении людей. Пару раз ей попадался па глаза Дарио. Брат, с которым она когда-то была так близка, превратился теперь в скрытного чужака, и больше им было не о чем поговорить друг с другом.
Лаки чувствовала себя в этой жизни, как в ловушке, и вынудил ее жить этой жизнью именно Джино.
Так почему же она не уходит? Она и сама пока еще не знала. В ней поселилась страстная ненависть к отцу, по в то же время Лаки отчаянно хотелось угодить ему.
Оставаться замужем за этим слизняком — это для него.
Трахаться напропалую с любовниками — для себя.
Вылезая из воды, Лаки заметила, что Крейвен призывно размахивает руками. Подчеркнуто неторопливой походкой она подошла к своему шезлонгу.
— В чем дело? — Она встряхнула мокрыми волосами, обдав мужа мелкими капельками воды.
— Тебя разыскивает твой отец, — с раздражением ответил Крейвен. — Они с ног сбились, разыскивая тебя.
— Вот как? — Сердце забилось чуть быстрее. Вот уже несколько месяцев от Джино не было никаких новостей. Неужели он вдруг соскучился по пой?
Не потрудившись набросить на себя хотя бы полотенце, Лаки поспешила к стеклянной телефонной будке.
— Да? — голос ее звучал буднично.
— Лаки? Как у тебя дела, малышка?
— Отлично. А как там ты?
— Кое-какие проблемы, но ничего серьезного. Он говорил ей о своих проблемах. Впервые. В трубке наступило неловкое молчание, затем Джино сказал:
— Слушай, малышка, я хочу, чтобы ты прилетела в Нью-Йорк.
На языке у Лаки закрутилась куча вопросов сразу.
— Когда? — торопливо спросила она.
— Сегодня, завтра — не стоит нестись сломя голову, но хорошо бы побыстрее.
— Я только-только почувствовала вкус отдыха, — сдержанно ответила Лаки.
— Вся твоя жизнь — сплошной отдых, черт возьми! — взорвался Джино.
— И вообще, в чем там дело? — На вспышку отца она не обратила никакого внимания.
— Не хочу говорить об этом по телефону, — напряжение слышалось в голосе Джино. — Давай быстрее в Нью-Йорк. Это важно, в противном случае я не стал бы тебя беспокоить.
— Мы прилетим сегодня вечером, — приняла наконец она решение.
— Нет, Крейвена с собой не бери. Пусть остается там.
Это чисто семейное дело.
Мысль о полете в Нью-Йорк без мужа пришлась Лаки по вкусу.
— О'кей, — медленно выговорила она, гадая про себя, что же происходит. — До встречи.
— Постарайся вылететь пораньше. Можем вместе поужинать. Дарио тоже должен быть.
В голове Лаки все окончательно смешалось. Дарио. Она сама. Джино. Все семейство Сантанджело. Может, Джино заболел? А вдруг у него какая-нибудь смертельная болезнь, и жить ему осталось пять минут?
— Ты себя… нормально чувствуешь? — мягко спросила она.
— Великолепно. Лучше не бывает. До встречи, малышка. Позвони Косте, когда узнаешь номер своего рейса, он распорядится, чтобы в аэропорту тебя встретили.
Раздавшийся в трубке гудок сообщил ей, что разговор с отцом окончен.
Несколькими часами раньше точно такой же разговор с отцом состоялся и у Дарио. Брат удивился не меньше сестры.
Если говорить в целом, то Джино никак не вмешивался в его жизнь.
— Получи хорошее образование, и весь мир тебе будет нипочем, — любил повторять Джино.
Дарио послушался совета. Закончив в семнадцатилетнем возрасте школу, он убедил отца разрешить ему отправиться в Сан-Франциско, в Институт изящных искусств.
Поначалу Джино отнесся скептически к этой идее.
— Художник? Что это еще за образование? По в то же время он гордился тем, что у его сына открылся настоящий талант. Косте он сказал так:
— Пусть мальчик повеселится, пусть займется чем хочет. Пусть перетрахает там всех студенток, а вот когда ему исполнится двадцать один — я научу его всему, что знаю сам. Это станет хорошим завершением его образования. Когда-то ему придется унаследовать всю империю Сантанджело. Я не хочу его пока торопить, нужно, чтобы мальчик хорошенько к этому подготовился.
И Дарио получил полную свободу.
Нисколько не стесненный в средствах, предоставляемых ему отцом, оп снял в Сан-Франциско квартиру, где поселился с Эриком, бросившим работу и перебравшимся из Сан-Диего поближе к своему любовнику.
Дарио был весьма доволен развитием их отношений. Эрик восхищался им, превозносил его до небес, а так приятно ощущать себя объектом поклонения. Ничего ненормального или хотя бы порочного он в этом не находил, чувство какой-то вины Дарио испытывал лишь тогда, когда в голову приходила мысль о том, что рано или поздно обо всем может узнать отец. Об этом и подумать было страшно.
И его самого, и Эрика вполне устраивало общество друг друга. Они не присоединились к коммуне хиппи, не посещали гей-клубы, они вообще почти не контактировали с другими людьми. А Эрику больше ничего и не нужно было. Ему очень не хотелось, чтобы кто-то еще положил свой глаз на Дарио.
В институте девушки прохода не давали Дарио, но без всякого, впрочем, успеха. Ему было с ними неинтересно. Эрик умел удовлетворять все его потребности.
Время летело быстро. Отца Дарно видел лишь от случая к случаю. На Рождество, потом несколько дней во время летних каникул, когда нужно исполнить сыновний долг и съездить навестить Джино в Лас- Вегас. Несколько визитов в Нью-Йорк. Все.
В Вегасе Джино подвел к сыну девушку.
— Познакомься, это Дженни, она впервые у нас в городе. Может, вы заедете к Крисси — я знаю, что она на днях поссорилась со своим парнем.
И Дарио провел с девушками целый день, даже поцеловал каждую, желая им спокойной ночи. Вдруг они вздумают что-нибудь рассказать отцу? Эрик убил бы его, если бы узнал об этом!
Целовать девушек не так уж и страшно. По сути говоря, его это нисколько не трогало. Чего Дарио терпеть не мог, так это липкого прикосновения покрытых помадой губ и тошнотворного запаха пудры и прочей косметики. Мысль об обнаженной женщине заставляла вздрогнуть от отвращения. Мерзко- податливая плоть. Огромные груди. Потаенные уголки. Вспомнилась Марабелла Блю в постели. Дарио передернуло.
— Зачем тебе лететь в Нью-Йорк? — спросил его Эрик.
Дарио тщательно расчесывал волосы, соображая, стоит ли их подстричь, прежде чем он придет к
