На этот раз удивление Брэда было неподдельным.
– Когда же ты умудрилась, Сирина? – Он так увлекся, выбирая для нее серьги в магазине Картье, что даже не заметил, как она купила подарок. – Какая ты у меня ловкая!
– Взгляни, что там.
Брэд поцеловал ее и только затем волнующе медленно принялся разворачивать обертку первого подарка. Он намеренно мучил и Сирину, и себя. Она посмеивалась над ним. Наконец упаковка отлетела в сторону, и Брэд с изумлением увидел золотой портсигар.
– Сирина! Крошка, как ты умудрилась?
Он поразился, сколько денег она, должно быть, потратила. Брэд догадывался, что у нее имелись какие- то средства. Но он не знал, что держит сейчас в руках почти все, что у нее оставалось. Золотой портсигар всегда считался в Европе традиционным свадебным подарком для молодого человека, и очень значимым. Если б ее родители были живы, они обязательно купили бы ему его. Разница, возможно, заключалась бы в том, что на том портсигаре его инициалы были бы выложены изумрудами или же внутри было выгравировано изящное посвящение. Может быть, вместе с портсигаром были бы преподнесены и изящные запонки из черного оникса со сверкающими бриллиантами. Золотой портсигар, подаренный Сириной, одновременно был впечатляющим и многозначительным подарком. Брэда до глубины души тронула ее забота, и он поцеловал ее.
– Дорогая, ты просто сошла с ума!
– Да, от тебя, – счастливо рассмеялась Сирина, вручая ему второй сверток с зажигалкой, который он развернул с таким же восторгом.
– Господи Боже мой, Сирина! Ты меня просто балуешь!
– Как бы мне хотелось тебя баловать. Если б…
Но он стиснул ее в объятиях, лишая возможности продолжать.
– Я не был бы счастливее, чем сейчас. Счастливее быть просто невозможно. Ты мой самый дорогой и самый бесценный подарок, когда-либо дарованный мне судьбой.
С этими словами Брэд медленно разжал руки, выбрался из кровати и направился к комоду, стоявшему в дальнем конце комнаты. Сирина с удивлением следила за его действиями.
– Что ты там ищешь?
– Ох, и сам не знаю. Подумал, вдруг Санта-Клаус оставил тут что-нибудь для тебя? – С улыбкой он бросил на нее взгляд, полный любви.
– И это после всего, что ты надарил мне вчера?
Но Брэд уже решительно шел к ней, держа в руке небольшую коробочку, завернутую в блестящую обертку. Узкая серебристая ленточка и интригующе маленькая коробочка, которую он протянул ей, притягивали ее внимание и пробуждали любопытство.
– Тебе, дорогая! Сирина покачала головой:
– Я не заслуживаю дополнительных подарков.
– Что ты, ты достойна только самых лучших, самых замечательных. Ясно?
– Да, сэр.
Сирина шутливо отдала ему салют и начала разворачивать обертку. Даже обертка выглядела очень шикарной, а небольшая черная коробочка тем более. Когда Сирина открыла ее и увидела то, что лежало в ней, у нее перехватило дыхание. Руки ее задрожали, она взглянула на Брэда почти испуганно:
– О Брэд!
– Нравится?
Он быстро извлек из коробочки кольцо и надел его на дрожащий палец Сирины. То был розовый, совершенно прозрачный бриллиант овальной формы, окруженный меньшими по размеру белыми алмазами, вставленными в тонкую золотую оправу. Кольцо отличалось элегантными пропорциями, изумительным цветом и великолепной игрой камней. Оно чудесно смотрелось на изящной руке Сирины.
– О Боже ты мой! – Сирина лишилась дара речи, как зачарованная глядя на кольцо. – О Брэд!
Слезы подступили к ее глазам, он улыбнулся, тронутый и довольный ее нескрываемым восторгом.
– Ты заслуживаешь десятков таких колец, Сирина. Немцы мало что оставили в Париже. Когда мы вернемся в Штаты, купим тебе модную одежду, меха, украшения, шляпки – словом, все, что тебе понравится. Ты всегда будешь моей принцессой.
В последовавшие месяцы Сирина коротала дни, то прогуливаясь по Булонскому лесу, то посещая тихие, наполовину пустые музеи, то бесцельно заходя в магазины, все время с нетерпением дожидаясь вечера и прихода Брэда домой. Все, чего ей хотелось, – это видеть мужа. Брэд обнаружил в ней страсть, о существовании которой прежде и не подозревал. Вдвоем они проводили много времени: глядя на огонь камина, сидели в библиотеке, беседовали, целовались, обнимались, затем, словно расшалившиеся дети, мчались на второй этаж. Но как только они оказывались в спальне, то сразу же переставали быть детьми. Их занятия любовью стали уточненными и бесконечными. Так незаметно зима сменилась весной.
Работы у Брэда стало гораздо меньше. Наиболее срочные послевоенные проблемы начали понемногу разрешаться, а за долговременные еще несколько лет не собирались браться. Поэтому то, что оставалось, представляло собой приятную текучку с не особенно напряженным графиком, позволявшим помечтать, сидя за рабочим столом, провести ленч с женой, побродить с ней по паркам, а затем вместе с ней мчаться домой, где ждало еще одно страстное приключение, прежде чем вновь вернуться за свой рабочий стол.
– Я не могу каждый день после ленча заниматься с тобой любовью, – как-то майским утром в полусонном состоянии пожаловался он Сирине, лежа в ее объятиях, счастливый и опустошенный.
– Почему бы и нет? Неужели ты думаешь, что твоя жена станет возражать? – улыбнулась Сирина.
