она почувствовала, что замерзла и чертовски устала. Спина разламывалась, исцарапанные руки болели, ноги распухли от комариных укусов. Джесс уже была готова согласиться с Катрионой и миссис Тервиллигер, учительницей рисования, что ее художества всего лишь пустая трата времени, но тут вдруг обнаружилось (и это безмерно удивило юную художницу), что у нее есть почитатели.
— Здорово, — прокомментировала Виктория, задумчиво глядя на Джесс своими светлыми глазами. — Ты зря теряешь время. Тебе надо учиться у кого-нибудь, кто действительно знает в этом толк.
— А зачем? Я вовсе не собираюсь становиться художницей.
— Почему?
— Потому что у меня совсем другие планы! — ни с того ни с сего вдруг прокричала Джесс, но потом, правда, спохватившись, она безнадежно махнула рукой и тихо добавила:
— И в любом случае у меня плохо это получается!
— Откуда ты знаешь?
— Да ладно тебе, Виктория. — Джесс небрежно хлопнула ладонью по картине. — Это далеко не Пикассо!
— Нет, — согласилась Виктория. — Это Джессика Хантер.
В тот вечер Джесс легла спать совершенно разбитая и физически, и морально.
На следующее утро Джесс выбросила свою картину.
Спустя полчаса, с холодяще-беспокойным чувством она достала рисунок из мусорной корзины и, осторожно разгладив смятую бумагу, надежно припрятала его. В те дни Джесс сама себя не понимала.
Гвиннет заняла второе место на конкурсе по пошиву одежды. Первое место ей не досталось лишь потому, что она не использовала новых материалов и сшила платье из отреза.
— Ты всю одежду шьешь себе сама? — поинтересовалась Виктория.
— Конечно. Не могу отказаться от этого удовольствия.
— А как ты научилась?
— Двоюродная сестра матери обычно присылала нам посылки с одеждой из Нью-Йорка, — медленно ответила Гвиннет, вспоминая. Как же давно это было!.. — Ни один наряд не подходил, но среди них встречались удивительные вещи! И я сама научилась перешивать платья. Потом мать поссорилась со своей кузиной. Дружба закончилась, а вместе с ней и посылки. Теперь я покупаю вещи на базарах и дешевых распродажах. Удивишься, но там можно наткнуться на такие интересные штучки!
Виктория покачала головой:
— Ты попусту тратишь время на детский сад. Ты могла бы стать модельером. И неплохим.
Гвиннет расхохоталась.
— Оставь Гвин в покое, — вмешалась Джесс. — Это ее жизнь.
— В самом деле? — приподняла бровь Виктория.
— Я совсем не против работы с детьми, — заверила Гвиннет. — Честно.
— Ты должна уехать.
— Куда? — пожала плечами Гвиннет. — И как? У викариев больших денег не бывает. В семье матери был когда-то приличный капиталец, — чистосердечно призналась Гвиннет, — но они все потеряли. Если не считать американскую родню, но с ней мать даже не разговаривает.
— А как насчет стипендии?
— Умом не вышла. Это всем известно. — Гвиннет усмехнулась. — Ни кожи ни рожи, да еще и без мозгов, но ли-и-ичность!
— И талант. Нет, правда, Гвин, почему бы тебе не попытаться? В жизни есть вещи более интересные, чем воспитание детишек в Бристоле.
— Да заткнись ты наконец! — снова зло перебила Викторию Джесс. — Что за удовольствие сбивать людей с толку?
Гвин была вполне счастлива. Мы все были вполне счастливы до твоего появления. И уж если на то пошло, что ты знаешь о жизни? Ровным счетом ничего, если не считать замка Данлевен!
Виктория не обратила на слова Джесс ни малейшего внимания.
— Почему бы тебе не написать своим американским кузинам? Может быть, они найдут там для тебя работу, пусть даже, скажем, какую-нибудь подсобную. Но ты будешь в Нью-Йорке. Для начала это совсем неплохо.
— Мать мне никогда не позволит.
— Тогда не говори ей.
— Да они все уже и позабыли о моем существовании.
— Ну во-о-от, — протянула Виктория, — ты им о себе и напомни.
Только Катриона оставалась невосприимчивой к россказням Виктории, в то время как ее подруги, казалось, совершенно потеряли аппетит.
Она радостно поглощала трюфели и икру, размышляя между делом, как бы ей отблагодарить Викторию за ее замечательную щедрость в дележе своих до умопомрачения вкусных посылок. Может, подарить Виктории в конце семестра какой-нибудь прелестный подарок? Кашемировый свитер?
Шелковый шарфик? Брошь? Или подарок — это не совсем удобно? С опаской, присущей лишь недавно разбогатевшим людям, Катриона старалась избегать капканов, расставленных на пути в новую социальную среду, и, конечно же, постоянно в них попадалась.
, . В конце концов Катриона нашла идеальный выход. Она введет Викторию в общество — будущей весной пригласит на свой бал. Вот будет взрыв! Виктория такая очаровашка.
Судьба мисс Пембертон Смит не для нее. Возможно, на балу Виктория даже влюбится в кого-нибудь… и, если только это не будет Джонатан, все будет просто замечательно.
— Виктория, а ты и вправду можешь предсказывать судьбу? — решилась наконец спросить Катриона.
Девушки шли на ужин. Стояла ужасная жара и духота, временами слышались раскаты грома надвигающейся грозы.
— Иногда.
Катриона моментально протянула Виктории свою розовую ладонь:
— А по руке ты читаешь?
— Ты проживешь долгую жизнь. Выйдешь замуж, и у тебя будет двое детей.
Катриона глубоко вздохнула и чуть не упала, споткнувшись о торчавший на дороге камень.
— Когда? — бесхитростно спросила она.
— Через несколько лет.
— У-у-у, и не раньше… А это будет Джонатан, да?
— Не знаю. Линии руки говорят лишь о том, что ты выйдешь замуж. Они не говорят, за кого.
— Но я должна знать.
— Тогда нам придется провести сеанс, — небрежно кинула Виктория. — Как-нибудь ночью, когда я буду в настроении. Ты сможешь задать свой вопрос планшетке.
— Планшетке! — От восторга у Катрионы перехватило дыхание. — А можно сегодня ночью?
Девушки шагнули из ослепительного солнечного света в относительную темень коридора, ведущего в столовую.
Катриона часто заморгала глазами, едва различая туманные очертания спешащих фигур, слыша голос Виктории, но не видя ее.
— Почему бы и нет? — сказала наконец Виктория после некоторой паузы. Голос ее звучал несколько насмешливо. — Это может быть интересным. Хотелось бы знать, что в самом деле случится со всеми нами. — Виктория загадочно улыбнулась Катрионе, и улыбка ее материализовалась из темноты, подобно Чеширскому коту. — Устроим сеанс сегодня в полночь.
На календаре в столовой значилась дата — 29 июня.
Глава 4
В полночь все представляется иначе.
Слышны малейшие звуки, окружающая темнота давит так, словно обладает реальным весом, и кажется, что из каждого угла на тебя смотрит кто-то очень внимательный и обязательно коварный.
Джесс, Гвиннет и Катриона, теснясь друг к другу и трепеща от страха, слышали лишь собственное
