– «Универсальный магазин Маринго» в Пилгрим-Лейке. Он принадлежал моей семье.
Алексис удостоила его покровительственной улыбки.
– Конечно. Теперь я знаю, кто вы такой. Вы иногда доставляли нам бакалейные товары на вашем велосипеде.
– Верно. Я часто привозил вам продукты домой, пока ваша мать не умерла так внезапно. – Лицо Харри стало печальным. – То, что она скончалась в таком раннем возрасте, потрясло нас всех. Вам, вероятно, было лет одиннадцать, когда это случилось.
– Двенадцать.
– А потом вы исчезли из Пилгрим-Лейка. Внезапно. Ходили слухи, что вас отправили учиться в Европу. Это правда?
– Да. В Швейцарию.
– Дорогая, – вставил Иэн, – ты должна быть польщена тем, что даже маленькой девочкой произвела такое неизгладимое впечатление на мистера Маринго. Это должно быть весьма лестным.
– Да. – Алексис снова превратилась в ледышку. – Однако, по правде говоря, я бы хотела оставить эту тему. Все происходило так давно. Воспоминания о прошлом причиняют мне боль.
– Конечно, конечно, – торопливо согласился Харри. – Как глупо с моей стороны было заговорить об этом. Наверно, я потерял контроль над собой, услышав, что вы родом из моего городка. Извините меня за бестактность, миссис Николсон.
Алексис ответила ему величественным кивком, потом обвела зал нетерпеливым, раздраженным взглядом, и Иэн внезапно пожалел этого славного мистера Маринго, оказавшегося в неловком положении. Этому парню явно здорово досталось в жизни, да ещё с самого детства. Иметь жену-инвалида небольшое удовольствие, как бы сильно он ни любил её. Иэн увидел, что Маринго сжал своими пальцами обтянутую перчаткой руку жены и начал нежно массировать её, потом поцеловал женщину в лоб и спросил, не хочет ли она ещё виски.
– С удовольствием, – ответила миссис Маринго. – Спасибо, дорогой.
– Твое желание…
Взаимная искренняя преданность этой пары не может не трогать, с легким недоумением подумал Иэн. Подобная близость оставалась для него непонятной, хоть он по-своему и любил Алексис. Его чувства были плотскими, а не романтическими. Фетишистскими, а не духовными. Он, как и все английские мужчины, имел чувственные потребности и удовлетворял их, когда ему хотелось. Например, вскоре после женитьбы на Алексис он завел восхитительную связь со своей французской секретаршей, Мишель. Единственная ошибка заключалась в том, что он выложил все Алексис (да ещё с пикантными подробностями).
«Она делает минет лучше, чем ты, – сказал он тогда жене. – Она позволяет мне перед сексом прикреплять к грудям насос для откачки молока, который используют кормящие матери. Благодаря этому размер её бюста увеличивается с тридцать четвертого до тридцать шестого. Она не такая плоскогрудая, как ты.»
«Она сбривает волосы с лобка, набивает ими трубку и курит её. Потом проделывает то же самое с моими волосами.»
«Она перевязывает мой член старым школьным галстуком и заставляет меня терпеть целый час, а сама тем временем сжимает мои яйца и бьет их длинной тростью. Я получаю огромное наслаждение. Она садится на меня верхом и хлещет палкой по моим ягодицам, пока на них не появится кровь. Я кончаю три раза.»
После Мишель он звонил по различным газетным объявлениям, написанным эзоповым языком – особенно часто по тем, где упоминалась порка.
Он рассказывал Алексис и об этом. Она не простила его.
– Папа. – Джинна потянула отца за рукав, как делала в детстве, требуя внимания. – Ты не услышал ни одного произнесенного нами слова. Мистер и миссис Маринго тоже остановились в «Энгадине». Правда, это здорово?
Иэн не мог представить себе, почему она так возбуждена, пока не понял, что её влечение к Харри Маринго только усилилось. Он никогда ещё не видел Джинну такой. Она трепетала от мысли о том, что живет в одной гостинице с предметом своей внезапной влюбленности. Она даже не задумывалась о том, что гостиница была огромной, с более чем тремя сотнями номерами. Это обстоятельство никоим образом не уменьшало её плохо скрываемую радость. Увидев пылающее страстью лицо девушки, можно было решить, что она и Маринго занимают «люкс» для новобрачных.
Однако сегодня утром она могла говорить только о шотландском рок-певце. Она так переменчива. Возможно, это хороший знак. От этого Маринго она хотя бы не получит никакого поощрения, однако Иэн не имел подобной уверенности в отношении Мистера Рок-н-ролл. С момента их появления в «Чеза Веглия» Маринго вежливо, но решительно делал вид, что не замечает голодных взглядов, которые бросала в его сторону Джинна. То, что этот человек был с женой, похоже, совсем не смущало Джинну. Если такому поведению учат в гстаадской школе, то слава Богу, что она скоро отправится в университет, где её ждут более серьезные науки, подумал Иэн.
– Сколько времени вы собираетесь провести в Сент-Морице? – спросил Иэн чету Маринго.
– Сразу после Нового года мы вернемся в Гилфорд.
– Красивое место. Вы постоянно там живете?
– Нет, до недавнего времени мы жили в Америке. Понимаете, несколько месяцев тому мой отец умер и оставил мне… то есть нам… свое имение. Оно очаровательное, правда, Харри?
Маринго поцеловал жену в щеку.
– Мне, бедному провинциальному пареньку, кажется, что оно выглядит на миллион долларов, дорогая.
Миллион долларов. Пять миллионов долларов. В сознании Иэна мелькнуло что-то связанное с Парижем. Ну конечно! Вот почему лицо Харри Маринго показалось ему знакомым. Он был дерзким молодым
