Навстречу вышли крепкие мужики, один даже с бородой, высокий и с тяжёлым крестом на чёрном скафандре.
Лёня присмотрелся: да, все были в скафандрах. Но облегчения он не чувствовал. Что-то в их лицах заставило подтянуться, и подойти чуть ли не строевым шагом:
— Начальник заставы 'Чистая Падь' Хрунов Леонид Михайлович. Дорога закрыта, товарищи. Разворачивайтесь, и езжайте обратно.
— Доброе утро, Леонид Михайлович, — вежливо ответили ему. — Разумеется, сейчас уедем.
— Не обращайте на нас внимания, — сочным басом добавил бородач.
— Я не могу не обращать на вас внимания, — хмуро сказал Лёня. — Эта дорога в ближайший час будет представлять большую опасность. Если рой прорвётся…
— Вот и сделайте всё, чтобы рой не прорвался.
— От меня зависит многое, но не всё. И посторонние не имеют права здесь находиться.
— Золотые слова, — вздохнул бородач. — 'Многое, но не всё'… Вот только не посторонние мы, Лёня. Позволь представиться — отец Никодим, настоятель Успенского собора.
— Это тот, что в Калиновке? — уточнил подошедший Шипкач.
— Он самый и есть, — оглаживая бороду, согласился Никодим, — его стены помнят Петра Первого! Какой же я 'посторонний'?
— А я — председатель белийского горсовета, Чеканов, — вклинился мужчина с ямочкой на подбородке.
Лёня бросил короткий взгляд через плечо на кнехты, вколоченные в полотно автодороги, и ему стало неловко.
— Вы за асфальт не волнуйтесь, — сказал молодой парень со светлыми волосами. — Дорогу мы починим. Главное, не пропустите рой.
— Мы постараемся, — почему-то хриплым голосом ответил Лёня.
— Михайленко, — назвал себя светловолосый, — Нерчинское соцбытуправление.
— Что вы здесь делаете, товарищи? — откашлявшись, твёрдо спросил Леонид. — Вам нужно заниматься эвакуацией и размещением. Мне вы помочь не можете, а в Нерчинске, возможно, от ваших решений зависит чья-то жизнь.
— Ты не кипятись, Хрунов, — спокойно возразил Чеканов. — Свои служебные обязанности мы уже выполнили. Увидели твою заставу в новостях и поняли, что не можешь отвадить посетителей. Это и сейчас очевидно.
— Вот и решили тебе помочь, — закончил его мысль отец Никодим. — Сейчас вернёмся на Приисковую, и будем там дежурить вместе с милицией. Работай спокойно, Хрунов. Никто тебя больше не побеспокоит. А если что понадобится, только свистни. Идёт?
— Идёт! — с неимоверным облегчением согласился Лёня. — Огромное вам спасибо, товарищи. Идёт!!!
Он принялся сердечно пожимать руки людям, которые заметили его слабину, разглядели его неопытность и мягкость. Но приехали не учить и указывать, а реально помочь. Взять на себя работу, которая ему не свойственна, которая ему противна.
— У вас там всё в порядке? — спросил Чеканов, указывая взглядом за спину пограничникам.
Леонид и Шипкач обернулись: прожекторы освещали не дорогу в долину, а стены ущелья. Лучи света ползали по теснине, ощупывая склоны, будто что-то искали.
— Что с освещением? — сердито спросил Лёня по общей связи.
Ответил Вячеслав:
— Блоггеры нарыли, что в обоих случаях после ускорения роя происходило сильнейшее землетрясение. Возможно, насекомые чувствуют напряжение в земной коре и стремятся быстрее убраться из опасного места.
— Проверил? — упавшим голосом спросил Леонид.
— Это уже было в Новостях, — ответила Ленка, — но мы всё равно проверили.
— На склонах нормально, — продолжил Вячеслав, — в крайнем случае, просыплется чуток. Только одно проблемное место…
Леонид присмотрелся: софиты собрались на валуне, в опасной близости от второй сетки. В обычном положении — ничего страшного, но если и вправду начнёт трусить…
— Что-то не так? — спросил Михайленко.
— Сейчас узнаю, — честно ответил Леонид. — Вы пока не уезжайте, товарищи. Возможно, и вправду понадобиться ваша помощь.
Он быстро, чуть ли не бегом, принялся вновь карабкаться вверх по склону. Оказавшись выше третьей, страховочной сети, обогнул её и приблизился к опасному валуну. Вчера вечером, в сумерках, они видели выглядывающий из растрескавшегося сланца этот кусок породы. В обычных условиях, камень не стоил внимания. Но если валун сорвётся со склона, то неминуемо порвёт вторую сеть. А при неудачном раскладе, и первую.
— Ну, как, начальник? — робко прошелестел в наушниках голос Шипкача.
— Думаю! — отрезал Леонид.
Здесь и вправду было о чём подумать.
Во-первых, можно набросить на камень петлю и зафиксировать её выше по склону. Кнехты есть, тросы тоже. Времени в обрез, но…
Нет. Как оказалось, время всё вышло. Низкий гул заполнил теснину. Удар бросил Леонида на колени. Сланец будто прыгнул на него. Леонид ударился шлемом о поверхность склона и покатился вниз. Рядом с грохотом пронеслось что-то большое и тяжёлое…
Лёня пришёл в себя и удивился темноте и покою.
'Я не мог отключиться надолго, — сказал он себе. — Иначе меня бы уже звали…'
— Расчёт? — чужим голосом спросил Лёня.
Ему никто не ответил. На мгновение охватила паника. Что, если все погибли? Что, если землетрясение обрушило не камень, а всю часть склона? Или весь склон?
Он переключился на общую частоту и спросил:
— Меня кто-нибудь слышит?
Молчала не только мобила, но и радио, и сотовая связь.
Леонид стряхнул с себя камни и мелкую щепу, царапая ладони, — ещё и перчатки потерял! — приподнялся над тем, что совсем недавно было гладкой, ухоженной дорогой.
Пошатываясь, поднялся на ноги. Местность просматривалась шагов на пять, не больше. От серой мути слезились глаза, и першило в горле. Вокруг беспорядочно громоздились камни и ошмётки берёз. Его удивило, что так темно.
'Сколько прошло времени? Неужели Луна успела уйти за горизонт?'
Он попытался сделать шаг и едва не упал: ноги вязли в месиве битого щебня, с трудом находя опору. Лёня присел, не решаясь двигаться дальше.
Сильно саднили колени и плечи, кололо в боку. А ещё удивил ветерок на лице, запахи свежего грунта и шорохи, которые слышались будто со стороны, а не из динамиков гарнитуры. Он ощупал неровные края разбитого шлема и зажмурился от ослепительного после вязкой темноты света.
'Ну, наконец-то! Кто-то додумался воспользоваться фарами автомобилей'!
Он повернулся спиной к свету и открыл глаза.
'Лучше бы не открывал'!
Сеток не было. Склон попросту съехал, прихватив с собой заграждение, прожекторы и дорогу. Сзади послышался шум двигателей, и появились новые столбы света. В них курилась пыль, сдуваемая ветром в долину.
'Вот почему не видно Луны. Оползень поднял тучу пыли'. Он разглядел два ряда искорёженных опор и приободрился: 'Может, хоть третий ряд уцелел'?
Леонид повернулся к свету, но в слепящих фарах, сетку разглядеть не смог.
Тогда он снял с воротника разбитый шлем и поднял его высоко над головой, раскачивая из стороны в
