– Привет, Стэн. Не трогай это.
– Но я ничего не вижу, – ноет он.
– Я знаю, – говорю я. – В любом случае тут нет ничего приятного. Просто слушай меня, ладно? Ладно? – Он наконец кивает, и я прислоняю его к себе. Утыкаюсь носом в его волосы. Он пахнет сигаретами и роскошью. – Что ты помнишь?
Я чувствую, как он кривится у моего плеча.
– Я шел домой. Нет, я шел в закусочную. Я только что провел дивное время с Мэттом – я тебе рассказывал о Мэтте?
– Нет.
Он говорит почти застенчиво.
– Я познакомился с ним пару недель назад. Он такой классный, Элли, он такой… помнишь, когда мы были детьми, бывало, представляли себе идеального спутника жизни? Он как раз такой парень, с каким я хотел бы провести жизнь.
Я всегда хотела выйти замуж за красивого и богатого, Аманда – за сексуального и знаменитого. Стэн, конечно, мечтал о настоящей любви. Больше ничего не помню, я ужасный друг.
Я глажу Стэна по волосам.
– Расскажи мне о нем, – прошу я, пытаясь, чтобы это звучало не внушением, а просто дружеской болтовней.
– У него такие глаза, Элли, и он так танцует. Он любит ту же музыку, что и я, клубную, а еще ему нравится классическая. Он играет на фортепиано. Его руки…
Стэн умолкает и чихает мне в шею. Я начинаю плакать. Потому что это мой друг, мой лучший друг, и он умирает. Он умирает, и я ничего не могу с этим поделать. У него нет аватара. Он пахнет так, словно принадлежит этому месту. И его рука перестала светиться. Нет даже следа в том месте, куда его укусил оборотень. Он теперь целиком внутри Стэна.
Пока он рассказывает мне о Мэтте, я плачу, потому что выхода нет. Выхода нет, ничего не поделаешь, ничего не исправишь.
– И тут я услышал какое-то странное жужжание, Элли, знаешь, как было у меня с ушами, когда мы пробовали амилнитрат?
– Нитрит, – автоматически поправляю я. Шмыгаю носом и пытаюсь вытереть глаза рукавом кожаного плаща, который явно был сделан не для этого. – Да, помню.
Такие звуки они и издают – жужжат, как бабочки или пчелы или еще что-то с быстро движущимися крыльями. Похоже, демонам нравится принимать форму насекомых, тех видов насекомых, которые допекают людей тысячи лет. Это отличная маскировка, ведь так?
– Жужжание… – Стэн снова умолкает и теснее прижимается ко мне. – Мэтт жужжал, Элли. И потом он оцарапал меня ногтем, и
– Это Райан, – говорю я Стэну.
Боже мой, он не помнит даже Райана. Не могу успокоиться.
– Райан – твой бойфренд? – Стэн пытается быть беззаботным, но по его голосу слышно, что он знает, что-то не в порядке.
Сомневаюсь, что он знает, что умрет или превратится в демона, жужжащего паразита, который убьет меня, как только увидит.
Сомневаюсь, что Стэн знает это, но он чувствует, что дела очень-очень плохи.
– Да, Райан – мой бойфренд, – говорю я в волосы Стэна.
– Ну, давайте, ребята, – произносит Стэн, и мне кажется, он действительно рад за меня.
Несмотря ни на что, он рад за меня. Боже, я такая дрянь.
Я слышу смешок – это Райан присел на корточки рядом со мной.
– Я предпочитаю термин «вторая половина». Бойфренд – это так банально.
Я смеюсь и смеюсь, пока снова не начинаю рыдать, потом я прислоняюсь к Райану и всхлипываю в его чертов плащ, потому что мой лучший друг скоро умрет, и это моя вина. Джэксон умер, и это тоже моя вина. Мы по уши в дерьме, мы в Аду, мир, похоже, гибнет, и это все моя вина.
Стэн засыпает. Я тоже. Наверное, не очень умно спать в Аду. В компании оборотня в стадии трансформации. В пронзительном холоде.
Может быть, мне плевать.
Свет не меняется. Пепельный снег ударяется о края моего круга и кружится в танце. Я закрываю глаза. Последнее, что я вижу, – как Рокси трет колено. Последнее, что я чувствую, – легкое прикосновение к моим волосам.
Я просыпаюсь оттого, что кто-то очень-очень громко говорит.
Открыв глаза, вижу дракона с лицом змеи, извивающегося в черном небе над нами.
Стэн спрашивает:
– Что, черт возьми, происходит? – и пытается снова снять платок.
Я прижимаю платок к его глазам.
– Я скоро скажу тебе, – говорю я, надеясь, что это не ложь.
– Ритуалы! – кричит дракон. – Есть ритуалы, которые должно исполнять в загробном мире!
– Назад! – командует Рокси.
Она стоит на краю нашей скалы, обнажив ножи, ее шрамы, словно змеи, горят ярким серебром. Она изгибается, балансируя на краю, яростно и широко улыбаясь.
Кристиан медленно двигается, не обращая внимания на Рокси, он занимает позицию позади нее, его паук припадает к земле, расставив лапы и приготовившись к прыжку.
Райан не спешит им на помощь. Вместо этого он подходит ко мне, и я не понимаю зачем, но потом вспоминаю, что Рокси говорила раньше, насчет банка крови.
– Знаю, – сердито говорю я. – Держи его.
Я помогаю Стэну встать и толкаю его к Райану. Райан неловко подхватывает его. Стэн хватается за кожаный плащ Райана и что-то бормочет насчет Мэтта, который его действительно любит; лицо Райана ничего не выражает.
Черт бы его побрал!
– Ритуалы!
Дракон, извиваясь, летит по небу, громада яростных мышц и чешуи, плывущая сквозь вихри как угорь сквозь водоворот. Он приближается.
Райан отворачивается от меня и тащит Стэна за собой.
– Ты Эрешкигаль? – кричит он змееподобному.
Рокси не отводит взгляда от приближающегося к нам дракона, но все ее змеи извиваются и кричат; не дай бог еще раз услышать такие крики. Дракон не отвечает.
– Ты Нети? – снова настойчиво спрашивает Райан.
Пасть дракона величиной с пять человек моего роста. Я знаю это, потому что он только что распахнул ее, и я четко увидела, что подхожу по размеру.
Райан еще что-то выкрикивает, на этот раз, судя по всему, на шумерском. Дракон качает головой и приближается. Ножи Рокси сверкают. Она собирается ступить за пределы круга. Кристиан просто смотрит вверх, его руки пусты, он ждет.
И наступает мой черед.
Я – девушка, которая управляет закусочной. Это даже не моя закусочная. Я переспала с парнем, о котором мечтала годами, и теперь все, чего он хочет от меня, – это магия крови. Мой лучший друг умрет, если мы не сможем излечить его в Аду. Я не знаю, где моя лучшая подруга и надо ли радоваться, что она скрылась, а это значит, что она сегодня не умрет.
Надо мной дракон, и я ощущаю его гнев. Но я тоже сердита, черт возьми.
Это просто шепот. Но я знаю этот шепот.
Это Дверь за горой.
