каждый день перед завтраком.
– Нет, – подтверждает он мои опасения. – Это… послушай, есть адские измерения, так? Некоторые из них достаточно велики, чтобы занять собой целый мир. А некоторые очень-очень маленькие. – Он проводит рукой вокруг почти беспомощно. – Если это Асмодей, он, вероятно, просто подобрал что-то наиболее близкое к нашему идеалу.
– Мой идеал… это трава?
– Мм?..
Впервые я слышу в его голосе неуверенность относительно чего бы то ни было. Черт побери!
– Значит, трава, вода и солнечный свет. Ладно.
Я убираю волосы за уши, хотя это выглядит ужасно, и мне отчасти хочется, чтобы Иштар оказалась поблизости и я не была единственной голой цыпочкой в этих краях.
– Ты можешь найти здесь Дверь? Ты не должна… имею в виду, тебе не надо говорить с ней. Не проси ее ни о чем. Просто найди. – Он не оборачивается.
Я знаю, он чувствует себя неловко, но я чувствую себя отвергнутой. Просто потому, что я понимаю его чувства? Ему не очень комфортно вести себя со мной так странно?
Но как бы то ни было…
Я закрываю глаза и шепчу: «Где ты?» И когда я открываю глаза, рядом с Райаном стоит Дверь.
«Чего ты хочешь?» – спрашиваю я подозрительно.
– Она ничего не хочет от меня, – говорю я Райану, и он резко кивает, поворачивается и входит в Дверь.
Я задерживаюсь. Здесь хорошо, и я на самом деле не хочу возвращаться в измерение христианского Ада, полное воплей и смерти. Дверь… она хорошенькая. Она высотой в половину меня, и внутри ее другая Дверь, и там еще одна, и еще одна, каждая следующая меньше предыдущей. Вверху она чуть-чуть шире, чем внизу, и на ней вырезаны иероглифы. Уверена, что Райан или Рокси – или, черт ее дери, Нарния – могли бы прочитать их, но для меня это просто орнамент.
Она мерцает медно-желтым блеском в лучах солнца.
Я глажу ее снаружи, и она мурлычет мне.
«Ты хорошенькая», – говорю я ей и вхожу внутрь.
16
Я снова в своей отвратительной одежде из кожи ламии, волосы все еще собраны в неаккуратный хвост, и все вокруг опять пахнет смертью, ужасно, повсюду крики – но на этот раз я готова к этому. Я не сломаюсь.
Я надеваю солнечные очки, и вопли становятся чуть тише. «Чтоб вас!» – вызывающе думаю я. Слышу, как Двери повсюду смеются надо мной.
– Асмодей, да? – спрашивает Рокси, подмигнув мне. Я смеюсь, с удивлением обнаруживая, что могу веселиться. – Ты должна мне рассказать все подробности.
– Ну-ну, – отвечаю я. – Это мой секрет.
– Мы чертовски заволновались, когда вы исчезли.
– Нас не было несколько часов, я удивлена, что вы до сих пор здесь, – говорю я, и она качает головой:
– Минут пять.
– Так, значит, время действительно идет по-разному. Хм…
Рокси протягивает мне мою бандану:
– Спасибо, но она мне больше не нужна. Если нам недалеко до Двери…
– Примерно час ходьбы, – говорю я.
– Тогда пойдем. – Она похлопывает меня по плечу, и одна из ее змей шипит на меня. Я шиплю в ответ и хихикаю.
Райан может беситься, как ему нравится. Я думаю, что он действительно привязан ко мне и поэтому психует. Я ему нравлюсь, пусть немного, и он сопротивляется этому или боится. Я не глупа, могу понять такие вещи.
И мне было здорово. К черту это адское измерение, и всех его демонов, и смерть! Асмодей – просто Санта-Клаус какой-то.
Вот только второй раз в жизни я занималась сексом без презерватива. Я начинаю чувствовать себя совершенно безответственной. Просто потому, что Райан заставляет меня позабыть обо всем… Когда мы выберемся из потусторонних миров, я зайду в аптеку и куплю утреннюю пилюлю. На всякий случай. Не знаю, сколько времени прошло в нашем измерении, но я не принимала противозачаточные таблетки. Я почти обеспокоена. Но сложно волноваться по поводу нескольких пропущенных приемов ортотрициклина. Особенно перед лицом угрозы быть выпотрошенными легионами проклятых.
Мы медленно тащимся, наталкиваемся на Дверь, и она сразу же открывается, крови не требуется. «Ты знаешь меня», – говорю я, когда мы идем сквозь ее розовое мерцание, и она смеется.
Ад, в котором мы оказываемся, прекрасен. Полагаю, они не могут быть все отвратительными и безобразными. Здесь реки и сочная трава точно как в потустороннем мире Асмодея. На горизонте садится солнце. Оно все время садится и никак не сядет. Все вокруг подсвечено розовым. Даже Кристиан больше не щелкает.
Рокси выходит вперед, ее плащ развевается очень сексуально. Если бы я была из тех девушек, которым нравятся другие девушки, Рокси наверняка пришлась бы мне по вкусу.
Она идет, пока не натыкается на лужайку, залитую солнечным светом. Я знаю, что я в чудесном, покрытом пышной травой Аду, но не думаю, что могу устать от этого. Я передаю Стэна Кристиану и устраиваюсь рядом с Рокси.
Рокси стягивает плащ и сбрасывает шляпу.
– Я собираюсь вздремнуть, – бормочет она и тут же засыпает.
Это первое измерение, где Кристиан в полном порядке; интересно, арахнидам нравится солнечный свет и трава? Ведь люди превращаются в пауков в каких-то египетских мифах?
Я говорю это Кристиану, который умостился по другую сторону от Рокси, растянувшись на спине и прикрыв лицо бейсболкой. Он приподнимает бейсболку и бросает на меня пренебрежительный взгляд. У него это ловко получается.
– Это Греция, и арахниды ее ненавидят, – отвечает он щелкающими звуками.
– Прости, мой бог. – Я закатываю глаза. – Ладно?
– Греки думали, что они придумали все на свете. – Голос Райана, прервавшего наш разговор, точь-в- точь похож на голос Исиды. – Они даже украли Осириса и превратили его в Диониса. – Он/она фыркает.
Львица подставляет мне голову под руку, чтобы я ее почесала, и я решаю, что не буду ругаться с Исидой прямо сейчас.
Искреннее признание: если эти аватары действительно призраки из прошлого Райана, кто бы ни был Исидой, это реально раздражающая штучка. Я слегка разочарована вкусом Райана, что и мне не льстит.
– Мы не будем рисовать тут круги, – говорит Исида через Райана. – Нам не требуется. – Исида потягивается. – Это мои владения. Вы никогда не видели ни одного моего демона.
Львица спит, и Иштар тоже.
– Осирис – это не Аид, он не какое-то мстительное, злобное, уродливое создание, пытающееся сделать всех такими же несчастными, как он сам. – Она похлопывает по земле. – Ему нравятся эти места. – В ее голосе проскальзывает горечь. – Без меня.
