Сомнения Миши Одинцова не были лишены оснований. Его так и не взяли искать алмазы. Работа в разведочной алмазной партии была делом сложным, требовала опыта, и молодого геолога направили приобретать квалификацию в поисках более простого и доступного минерала.
Через год кончили университет и «младшие коллеги». Но и им не удалось попасть на работу в экспедицию, занимающуюся разведкой алмазов. Тем не менее друзья внимательно следили за тем, как развертываются поиски алмазов, и, собираясь после геологических походов в Иркутске, часто вспоминали памятный разговор.
А размах поисковых алмазных работ в те годы становился все шире. В 1938 году на Западном Урале были разведаны небогатые алмазные россыпи. По запасам они были значительно беднее даже австралийских месторождений, добыча их обходилась очень дорого, но чтобы иметь собственный, независимый от импорта фонд алмазов, уральские россыпи пришлось разрабатывать.
Близилась к разгадке и тайна Сибирской платформы. Новые интересные материалы накопились у Соболева. Он установил, что на Сибирской платформе встречаются так называемые ультраосновные породы — застывшая магма, изверженная в период образования земной коры из самой глубины земных недр. Вывод этот интересен был тем, что ультраосновные породы находили в свое время и на Южно- Африканской платформе и как раз в тех местах, где обнаружили потом алмазные месторождения.
Неутомимо ходил по сибирской тайге с геологическим молотком Александр Буров. Он все больше утверждался в своей мысли о том, что такой богатый минералогический «музей», как Сибирь, не мог не положить на одну из своих полочек алмаза. И пусть были неудачны конкретные результаты этих походов! В минуты тяжелых раздумий к Бурову окончательно пришло убеждение: Сибирская платформа алмазоносна!
Работы двух геологов, двигавшихся разными дорогами к одной цели, не могли не соединиться. Встретившись, Соболев и Буров сопоставили свои теоретические выводы с практическими наблюдениями. Сомнений быть не могло. На Сибирской платформе нужно было начинать поисковые работы на алмаз в больших масштабах.
Это заключение было подтверждено также работником Института геологии Арктики Моором, который в пробах, взятых в бассейне реки Хатанги и ее притока Мойеро, впадающих в море Лаптевых, обнаружил породы, относящиеся к ультраосновным.
На основании проведенных исследований Владимир Степанович Соболев составил и подал в Госплан СССР большую докладную записку, в которой просил поставить широкие поисковые работы на алмаз в районе Сибирской платформы.
Для объединения и координации действий всех экспедиций, занимающихся поисками алмазов, при Государственном комитете по делам геологии создается специальное Алмазное бюро. Это была первая большая организация в нашей стране, которая начала планомерное наступление на неуловимый минерал, притаившийся в глубинах Сибири.
…Зимой 1940 года Одинцов и его друзья, уже закаленные в маршрутах, опытные геологи, снова собрались в Иркутске. Было решено: в течение года закончить все дела в своих старых экспедициях и на следующий полевой сезон просить областное геологическое управление направить всех Четверых на работу во вновь создающуюся алмазную разведочную партию.
Весной 1941 года Миша Одинцов, приехавший в Иркутск раньше всех получил одну за другой три телеграммы:
«Буду середине июня. Соколов».
«Выезжаю конце мая, Белов».
«Скучаю, вылетаю. Миллион поцелуев. Файнштейн».
21 июня друзья сидели в иркутском ресторане «Байкал», и Миша Одинцов докладывал обстановку:
— Берут всех четверых. Выезжаем через неделю на Нижнюю Тунгуску. Условия трудные, места почти неисследованные. Весь район будущих поисков — сплошное «белое пятно».
— Это все неважно, — сказал Белов. — Трудно — значит интересно.
— А я, братцы, уверен, — вскочил с места Файнштейн, — что этот неуловимый, непостижимый алмаз мы найдем. Не уйдет он от нас!
На следующий день, в воскресенье, все четверо отправились удить рыбу. Был жаркий день, клевало хорошо. Друзья увлеклись и не заметили, как подошел вечер.
— Эй, рыбаки! — послышалось вдруг с противоположного берега. — Перегоните лодку!
Геологи сначала сделали вид, что ничего не слышали, уж больно жалко было прерывать рыбалку. Ведь скоро в экспедицию, и, кто знает, когда еще придется вот так же безмятежно посидеть с удочкой. Но крики на другом берегу настойчиво повторялись. Белов махнул рукой: «Испортил удовольствие!» — и пошел искать перевозчика.
Когда человека, так упорно домогавшегося переправы, перевезли через реку, невозмутимый Сергей Соколов укоризненно покачал головой.
— И чего вы так шумели? Рыбу нам всю распугали.
Переправившийся — одетый в защитный полувоенный костюм пожилой мужчина — удивленно посмотрел на «рыбаков» и злобно сказал:
— Вы что, с луны свалились? Радио не слышали? Война началась…
Прошло пять лет. Война разбросала Одинцова и его товарищей по всему свету. Но как только отгремели победные залпы, друзья снова стали собираться в Иркутск. Повзрослевшими, хлебнувшими горя и военных невзгод возвращались они в родной город, пришел из армии старшина Белов, приехал из Маньчжурии демобилизованный старший лейтенант Файнштейн. Давняя мечта о поисках таинственного алмаза на Сибирской платформе снова собрала их вместе.
Во время войны поисковые алмазные работы временно прекратили. Силы геологов были брошены на изыскание полезных ископаемых, непосредственно нужных фронту. Но уже в первый послевоенный год Совет Министров СССР проявляет большую заботу о развитии отечественной алмазной промышленности. Всем геологическим управлениям страны дается задание: оценить свою площадь на алмазоносность. Снова тысячи геологов выходят на поиск неуловимого минерала. Предполагалось создать разведочную экспедицию и в Иркутском областном геологическом управлении.
…Однажды, проходя по коридору управления, Григорий Файнштейн услышал за одной из дверей знакомый голос. Григорий распахнул дверь.
— А вот и второй! — услышал он и увидел за столом… Мишу Одинцова, постаревшего, ставшего солидным, Мишу, которого теперь уже хотелось называть по имени и отчеству — Михаил Михайлович.
Сдерживая радостное чувство, Григорий спросил невозмутимо:
— А кто же первый?
— Серега Соколов, — в тон ему ответил Одинцов.
— Ну, а третий? — смутно догадываясь, продолжал игру Файнштейн.
— Третий — Володька Белов.
— А четвертый?
— Я самый и есть! — радостно крикнул Михаил Михайлович и бросился обнимать Григория.
Через неделю Тунгусская геологоразведочная алмазная экспедиция была полностью укомплектована. Начальником экспедиции назначили опытного хозяйственника, закоренелого таежника Иннокентия Ивановича Сафьянникова, главным геологом — Одинцова, начальниками поисковых партий — геологов. Белова, Соколова, Файнштейна.
Почему именно в бассейне Нижней Тунгуски решено было искать алмазы? Самым серьезным основанием, безусловно, был прогноз, сделанный Соболевым и Буровым. Кроме того, имелись еще кое- какие сведения, позволившие еще больше сузить район поисков.
В архивах Иркутского геологического управления Михаил Михайлович Одинцов натолкнулся на любопытный документ. Это была довоенная заявка на постановку поисковых алмазных работ в районе фактории Ванавары — месте падения знаменитого Тунгусского метеорита. Одинцов разыскал автора этой заявки — охотоведа Янковского.
Интересный человек был этот Янковский. Он окончил институт, но страсть к таежным скитаниям
