— Иными словами, у него больше не наступала эрекция?
С удивлением Терри вспомнила, что тот же самый вопрос задавал ей Пэйджит после ее первой встречи с Мелиссой Раппапорт. Теперь, как и тогда, она не знала ответа.
— Да, — вымолвила наконец Мелисса. — Это было один или два раза.
— И после этих неудач мистер Ренсом придумал игру в изнасилование?
Куда же клонит Марни, гадала Терри.
— Да, — ответила Мелисса. — Это так.
— И вы говорили, что после связывания он едва мог смотреть на вас. Сказался ли здесь комплекс вины?
— Не знаю. Возможно, было смущение из-за того, что у него возникло такое желание. — Она отвернулась в сторону. — Или из-за того, что я соглашалась на это.
Терри увидела, что Кэролайн Мастерс смотрит на Раппапорт с выражением озабоченности. Но по сравнению с той женщиной, с которой Терри встречалась в Нью-Йорке, Мелисса теперь не казалась столь удрученной, как будто, осознав то, что произошло, она стала постепенно избавляться от мыслей, отравляющих сознание.
— После того как он симулировал изнасилование, — спрашивала Шарп, — мистер Ренсом избегал смотреть на вас?
— Да. Иногда.
Шарп помолчала в задумчивости.
— Вы уже говорили, что «мотив изнасилования выдохся». Означает ли это потерю интереса к вам?
Взгляд Мелиссы Раппапорт стал строже:
— Это означает уменьшение частоты, если вы это имеете в виду.
— Частично это. Но означает ли это импотенцию?
Вопрос удивил Терри.
— Разве мисс Раппапорт говорила об импотенции? Что-то не припоминаю.
— Марк не был импотентом, — вмешалась Мелисса. — Лишь какое-то время до случая, связанного с Лаурой Чейз, у него не было эрекции. — В ее голосе появилась горечь. — Но это, конечно же, было из-за моей недостаточной привлекательности. С помощью Лауры Чейз Марк был мужчиной что надо.
Шарп пожала плечами, как бы давая понять, что не желает более затруднять свидетельницу.
— Благодарю вас, мисс Раппапорт.
Терри включила ночник, поцеловала Елену в макушку.
— Спокойной ночи, солнышко. Я люблю тебя.
— Навечно?
— Навечно, — дала обычный ответ Терри. Эта формула появилась у них с той поры, как, напуганная открывшимся ей понятием времени, Елена вытребовала у Терри обещание никогда не стареть и не умирать. О том, что она чувствует себя сегодня ровесницей собственной матушки, Терри Елене говорить не стала.
Прошла в гостиную.
— Долгий был день, — пожаловалась она Ричи. — И завтра будет такой же.
Тот сидел за кофейным столиком, на котором были разбросаны карточки-рейтеры, кодировал их красной ручкой перед вводом в компьютер. Из суеверного страха Терри не спрашивала о его новом начинании, да и все мысли, кроме того, были о Линдси Колдуэлл.
— Было время заняться ссудой?
Вначале Терри хотела солгать — ей так было нужно спокойствие!
— Я еще не написала заявление.
Он отреагировал сразу же:
— Но почему?
— Мне все же кажется: этого не стоит делать.
— Черт возьми, мне нужны деньги для исследовательской работы! Ты ведь знаешь!
Терри почувствовала знакомую усталость, ту, которую она испытывала всякий раз, когда Ричи чего- нибудь хотел.
— Мы без того уже достаточно назанимали, и кредитный счет опустошен, и наличных осталось мало.
Он встал.
— Послушай, Тер, эта моя работа позволит нам выкрутиться.
— Тогда тебе надо найти еще одного инвестора. Кроме меня.
Долгий оценивающий взгляд Ричи сменился недоверчивой полуулыбкой.
— Да ты просто завидуешь мне. Ты работаешь на кого-то, а я живу своей жизнью.
И снова Терри удивилась способности Ричи менять тему разговора, неизменно находя неожиданный и мелкий повод для ее обвинения и своего оправдания.
— Я работаю не на кого-то, Ричи. А на тебя.
Ричи покачал головой:
— Мы работаем друг для друга. В данный момент мы можем прожить на твои деньги и тем самым инвестировать будущее. — Помедлив, добавил, подчеркивая каждое слово: — С другой стороны, то, что я дома, — благо для Елены. Тоже со счетов не сбросишь.
— Я никогда этого и не делаю. Но во время твоего «рабочего дня» Елена в детском саду. Это еще одна расходная статья в нашем бюджете.
— Но не летом. Я подсчитал однажды, что между июнем и сентябрем я сэкономил, работая дома, около двух тысяч долларов. Кроме того, она этой осенью идет в школу.
Терри опустилась на диван.
— Я хочу подыскать другое жилище, — сказала она. — В районе, где мы со временем сможем купить себе дом, и чтобы там была приличная школа. Чтобы Елене не пришлось потом ее менять.
Ричи смотрел на нее сверху вниз.
— Есть иные способы потратить деньги, нежели переезд, и школы здесь прекрасные. — В его голосе послышались обличительные нотки: — Я не собираюсь ничего делать с моей дочкой только лишь потому, что Крис Пэйджит подыскал какую-то особую школу для своего сынка и теперь капает тебе на мозги, как у него все замечательно, в то время как официант наливает ему дорогое вино. Я буду чертовски рад, когда этот процесс закончится, и мы заживем нормальной семейной жизнью, и твой Крис не будет всюду совать свой нос.
Терри нужно было успокоиться, прежде чем она рискнула заговорить.
— Ты, кажется, думаешь, что я сама не знаю, что лучше для Елены? Или что я противоречу тебе только для того, чтобы унизить тебя? Все это не так; неправильно, несправедливо, что ты так думаешь.
Появилась прежняя полуулыбка.
— А ты все время считаешь, что я манипулирую тобой, так ведь? Ошибаешься. Знаешь, как это называется? Паранойя.
Терри поднялась с дивана и подошла к Ричи. Положив ладони ему на плечи, смотрела на него снизу вверх. Спросила:
— Я для тебя реальность?
Он посмотрел на нее взглядом, ищущим примирения.
— Реальность? Но ведь ты моя жена, Терри. Часть моей жизни, важная часть.
— Но для тебя я — реальность? Существую я вне тебя? А Елена?
— Почему ты нападаешь на меня, Тер? — Как актер на сцене, он мгновенно переменился: плечи опустились под ее ладонями, в голосе зазвучала поддельная обида. — Мы одно целое. Спим вместе, занимаемся любовью, вместе растим Елену. У нас семья. Тебе не кажется, что всякий раз, когда ты нападаешь на меня, ты посягаешь на семью?
Терри охватило чувство отупляющей беспомощности. Она не находила, что сказать.
