— Всё равно, — брюзжал Купри. — Лезем прямо к этому… к нануку… в пасть. Риск, может, дело и благородное, но уж очень неблагодарное.
— Зато шампанским упьёмся!
— Да иди ты со своим шампанским…
Сихали шагал и помалкивал. Кто спорит, опасную прогулку они затеяли, а куда деваться? Правильно Шурка толкует — Антарктида вокруг, и выбор тут невелик — или грейся, или замерзай… А до базы «Союз» два часа ходу.
Он первым углядел разноцветные домики станции. В пору, когда Евразия ещё прозывалась Россией, «Союз» числился сезонной полевой базой, но потом положение её упрочилось, соответственно повысился и статус. Рядом находились горы Принс-Чарлз и ледник Ламберта — полярникам было чем заняться.
Станция расположилась на восточном берегу замёрзшего озера Бивер. Солнце изрыло лучами верх ледяного покрова, но растопить его весь просто не поспевало — озеро промёрзло вглубь на пять-шесть метров.
— Не понял, — озадачился Тимофей и оглянулся на Купри. — Димдимыч, ты ж вроде говорил, что станция полупустая.
— Ну да, — нахмурился комиссар. — Считай, все почти переехали на озеро Радок — это здесь, недалеко. Там два купола стоят, светло и тепло, газоны с клумбами… Хм…
Очутившись рядом с Брауном, Купри откинул капюшон и почесал в затылке. Станция выглядела перенаселенной — повсюду между домами расхаживали толпы людей, таскавших тюки и ящики или снимавших пожитки с кузовов танков-транспортёров.
— Одно из двух, — вывел Белый. — Либо «союзники» резко размножились, либо их выперли с Радока.
— Выперли, — кивнул Илья.
— Вывод, — сказал Сихали, запахивая каэшку, — лучше нам не светиться «интеровскими» комбезами.
— Отлупить могут, — подхватил Рыжий.
— Пусть только попробуют, — сказал Белый.
— Ладно, потопали. Погреемся хоть…
Чем ближе они подходили к станции, тем больше сходства находили с Мирным — та же общая растерянность замечалась в толпе и социальная унылость. Отовсюду доносилась ругань перепуганных людей, сгонявших зло на ближних:
— Чего это вы наш модуль заняли?
— А с какого это перепугу он вашим стал?
— Здрасте! Мы тут жили раньше, пока не переехали в «Лагерь Радок»!
— Вот там и живите! Чего вы сюда-то припёрлись?
— Вас не спросили!
— Да чего вы лаетесь? Вон, соседний блок пустой стоит!
— Да где он пустой? Туда уже куча народу набилась…
— А кто вам виноват? Надо было не болтать языком, а место занимать!
— Джейн! Дже-ейн!
— Да здесь я!
— Где ты ходишь? Что, я одна должна всё это таскать?
— А ты не таскай…
— Не умничай! Ты что, на голом полу спать собираешься?
— Мама!
— Не мамкай!
— Граждане! Записывайтесь в отряд самообороны!
— Петро, не займёшь пару банок тушёнки?
— Да где ж я их тебе возьму? Вон, к «оборонцам» запишись, им пайки выдают…
— Может, и правда, записаться?..
Сихали с друзьями подошёл к станции со стороны складов — длинных приземистых зданий из серой гофрированной пластмассы, и скоро оказался на улице Сомова. Фридомфайтеры мигом затерялись в густой толпе, как падающие осенние листья сливаются с уже опавшими. Покрутившись по станции, решили для начала подкрепиться и заняли очередь к ресторану «Пингвин», прямо в дверях которого стояли повара с красными повязками на рукавах и раздавали бесплатную похлёбку — по миске в одни руки.
— От щедрот кермасовских, — ухмыльнулся Рыжий. — Нам-то как…
Желтолицый антаркт, стоявший перед ним, сильно вздрогнул.
— Зато на халявку, — сказал Белый.
Желтолицый развернулся к ним и начал гневный монолог:
— Я бы попросил не выражаться в адрес генерала Кермаса!
— Попроси! — жизнерадостно сказал Ершов. — И допросишься! Да так, что…
— И будет дано тебе, — величественно произнёс Белый. — Тебе куда дать — в зубы или по сопатке?
Сихали хотел уже было вмешаться, но конфликт угас сам собой — очередь подошла. Желтолицему вручили его порцию, и он торжественно понёс миску прочь.
— Можно подумать, — хмыкнул Белый, — что его отметили свыше.
Получив похлёбку, булку и ложку, Тимофей пристроился на ступеньках, ведущих к дверям дома, поднятого на сваях. Друзья притулились рядом, кто выше, кто ниже, и заработали ложками.
— Как низко в цене люди упали, — философически вздохнул Белый. — Сунешь ему миску дармового хлёбова — и он уже рад жопу лизать генералу Кермасу…
— Из него генерал, — пробурчал Купри, — как из меня балерина.
— А где ты видел диктатора, — хмыкнул Рыжий, — который признаёт собственное ничтожество? Все сразу лезут в вожди, в генералиссимусы, в цезари…
— Ладно, цезарь, — сказал комиссар, — что делать будем? Ждать халявного обеда? Или как?
— Или как, — зевнул Браун. — Расходимся и слушаем, задаём наводящие вопросы — что творится в «Лагере Радок»? Сколько там «интеров»? Только чтоб не задирались. Понял, Рыжий?
— А чего сразу я? — оскорбился Шурик. — Чуть что, сразу — «Рыжий, Рыжий…».
— Поговори мне ещё, — буркнул Тугарин-Змей.
Полчаса спустя ситуация прояснилась: под куполами «Лагеря Радок» стали на постой сорок «интеров» в тяжёлой броне, при четырёх штурмовых танках на воздушной подушке.
— Хорошо устроились, — высказался Рыжий. — Можно себе представить, как…
Подумав, Тимофей достал служебный радиофон и связался с Шалытом.
— Сальве![97] — радостно заголосил генрук АЗО.
— Здоров, здоров… Скажи…
— Все живы-здоровы? — перебил его Леонид.
— Все! Скажи мне лучше, кто у тебя есть из верных людей на станции «Союз»?
— Ммм… Дай подумать… Так… Вовка Бубликов. Да! Этот — свой. Три раза вместе зимовали, человек проверенный. Он там главный энергетик.
— Понял. Найду…
— Стой! Пароль запомни и отзыв!
Быстро проговорив то и другое, генрук АЗО выдохнул:
— Сик!
— Понял. Конец связи.
Видно было, что Шалыт хотел ещё о чём-то спросить, но не успел — стереопроекция угасла. Спрятав радиофон, Сихали выдал Цэ-У:
— Ищем Бубликова.
Бубликов нашёлся на энергоцентрали. Полный, круглый, румяный, он хорошо соответствовал своей фамилии.
