А теперь я хочу понять, насколько может быть плохо.
— А ну вылезай из постели.
Кристина настороженно посмотрела на Кармен.
— Нет.
— Да.
— Ма-ма-а-а.
— Зачем?
— Затем, что… — Кармен выбила на мамином комоде барабанную дробь. — Ты сегодня кое-куда идешь!
— Нет.
— Нет, идешь.
— Кармен, я не хочу никуда идти с твоим отцом и Лидией.
— Знаю. Они вообще-то уехали. Ты встречаешься с Дэвидом. Ха!
Кристина села. Не щеки порозовели. Она попыталась изобразить негодование.
— С какой стати?
— А с той, что я ему позвонила и договорилась. — Кармен открыла мамин шкаф и принялась выбирать туфли.
— Ты что?!
— Да.
— Кармен Ловелл! Это не твое дело!
— Он по тебе скучает, мама. А ты скучаешь по нему. Это же и дураку ясно. Тебе грустно. Иди. Будь счастлива.
Кристина обняла подушку:
— Это не так уж просто.
Кармен указала на ванную:
— А может быть, очень даже просто.
Кристина колебалась. Кармен могла закрыть глаза, заткнуть уши, но она знала, как сильно мама хочет пойти.
— Мама, я не прошу тебя терять голову. Я даже не прошу тебя все начинать сначала. Я просто говорю: мужчина, который тебя любит, пригласил тебя на ужин. Иди.
Мама свесила ноги с кровати. Сработало!
— Ты можешь с ним больше не встречаться, если не захочешь. — Кармен знала, что вероятность этого равна нулю, но тем не менее предложила такую альтернативу.
Мама направилась в душ.
— Подожди. — Кармен побежала в свою комнату и вытащила с верхней полки Штаны. — Вот.
Глаза Кристины наполнились слезами. Она плотно сжала губы.
— Что? — спросила она шепотом, будто не веря своим глазам.
— Надень их.
— О, моя малышка. — Кристина прижала к себе Кармен. Кармен обнаружила, что может положить подбородок на мамину голову. Это было немножко грустно.
Когда мама отстранилась, у Кармен на шее остались ее слезы.
— Я не могу их взять. На этот раз мне придется быть взрослой.
— Ладно. — Кармен поняла.
— Но, Кармен…
— Да?
У мамы задрожали губы.
— Для меня так важно, что ты ИХ предложила!
Кармен кивнула. Она притянула к себе маму и поцеловала ее в щеку:
— Давай, мама, в душ, а потом одеваться! И поторопись!
Возвращаясь в свою комнату, Кармен обернулась:
— А я заряжу фотоаппарат к приходу Дэвида.
Кармабелла: Тиб. Я принесу Штаны на премьеру. Жду не дождусь, когда тебя увижу.
Тибби знала, что по-настоящему верит в Штаны. Иначе она не надела бы их сегодня. Пора удивляться себе самой, как говорила Бейли.
Войдя в зал, Тибби прикоснулась к вышитому сердечку. Ее собственное сердце билось во всем теле, но на душе было удивительно легко. В дальнем углу зала Тибби увидела тех, кто ее ждал, и подумала, что, наверное, умерла. Все, кого она обидела и расстроила, собрались, чтобы быть с ней и дать ей возможность исправиться. Ее родители, Брайан, Лена и Кармен, мистер и миссис Граффсман. Даже Ванесса. «Я хочу заслужить вас всех», — подумала Тибби.
Ее фильм демонстрировали первым. Бейли в окне, ее личико заливает солнечный свет, играет Бетховен. Валлман и Дункан Хоув, Брайан в кафе «С семи до одиннадцати». Эти кадры чередовались с отрывками из домашних записей Граффсманов. Бейли делает первые шаги, Бейли гоняется за бабочкой, и — смотреть на это было тяжело — шестилетняя Бейли в бейсболке на совершенно лысой голове. Затем шло интервью. Бейли говорила и смотрела прямо и открыто, не боялась камеры и раскрывалась перед ней.
Последним был тот же кадр из «С семи до одиннадцати». Тот самый, где она смотрит на Тибби через плечо и смеется. Изображение немного потускнело, а потом стало черно-белым. Музыка продолжала играть.
Брайан сидел рядом. Он взял руку Тибби и крепко сжал ее. Все это время Брайан свистел под музыку, но так тихо, что никто, кроме Тибби, наверное, и не услышал.
Наконец музыка умолкла, и лицо Бейли исчезло с экрана, оставив странную пустоту.
Миссис Граффсман уткнулась лицом в плечо мужа. Мама, тоже сидевшая рядом с Тибби, одну руку протянула Тибби, а другую — Кармен. Лена, прижавшись к спинке кресла, низко опустила голову. Все плакали не стесняясь.
На улице, где ослепительно сияло солнце, родители обняли Тибби и сказали, что гордятся ею. Кармен и Лена снова и снова повторяли слова восхищения. У Брайана на глазах застыли слезы. Тибби удивилась, когда подошел Алекс, и пообещала себе не принимать его замечания близко к сердцу, что бы он ни сказал!
— Хорошая работа, — только и сказал Алекс. Он смотрел неуверенно, будто обращался к незнакомке. В общем-то, она и была незнакомкой. Алекс казался крохотным, как в перевернутом бинокле, а ей, Тибби, была видна вся планета.
Все греки знают поговорку: никогда не стоит думать, что хуже уже быть не может. Древние боги обидчивы. И они непременно докажут тебе обратное.
Через неделю после того, как Лена получила роковое письмо от Костаса, позвонила бабушка. У Бали
