приговор – и уже свободен? Так ведь из острога еще выйти надобно. Подписывай, давай, пока я тюремщиков не кликнул!
Смерив его внимательным взглядом, я поставил свое имя в журнале. Ну, этого и следовало ожидать. Наверняка кое-что из моего рюкзака уже разошлось по карманам тюремщиков, поэтому остается лишь надеяться, что наглеть стражи порядка не стали. Спрятав журнал, Жит прогулялся в недра кладовки, а спустя полминуты вернулся с моим рюкзаком. Сунув его мне в руки, толстяк уселся за стол и сердито приказал:
– Все, идите отсюда, не мешайте работать!
Но я, не обратив внимания на протестующий возглас Ярута, развязал рюкзак, высыпал все его содержимое на пол прямо перед столом хранителя, постаравшись, чтобы светлячок на нем осветил все мои вещи, и приступил к инвентаризации. Первым делом надел перевязь с метательными ножами, закинул саблю за спину, повесил пояс с кинжалом и вложил стальные полоски в наручи, а потом стал собирать остальное. Беглый осмотр, сопровождавшийся негодующими возгласами Жита, показал, что я стал беднее на пять золотых, шесть амулетов и пару склянок с противоядиями. Но главное – пропал мой Поглотитель Жизни!
Быстро покидав все обратно в рюкзак, я водрузил его на стол хранителю и спокойно констатировал:
– Здесь очень многого не хватает. Однако я не стану обижаться и готов забыть об этом неприятном инциденте, если все мои вещи снова окажутся на своем месте.
– Не хватает? Да ты совсем обнаглел, парень! – возмущенно завопил Жит. – Нет, ты погляди на него, обижаться он не станет. Забирай свое добро и проваливай подобру-поздорову!
– Именно это я и хочу сделать, – спокойно парировал я. – Но из моей сумки пропали несколько бутылок с весьма ценными эликсирами, пять золотых, кое-какие амулеты и кинжал, приносящий мне удачу. Это все я намерен вернуть.
– Я-то тут при чем? – гневно воскликнул толстяк. – Что мне принесли, то я и выдал. А все остальное наверняка по дороге в острог выпало! И не удивительно – вон у тебя какая дыра в сумке!
– Это где? – иронично осведомился я.
– Да вот же! – заявил Жит и, быстрым движением выхватив свой кинжал, полоснул им по моему рюкзаку. – А вот еще одна! – он сделал второй надрез на коже.
– Все-все, я понял! – воскликнул я, спасая свой баул от истязания, и подхватил его со стола. – Действительно, вещи могли по дороге выпасть. Только одно мне объясни, как могли пропасть деньги из моего кошеля? Вот смотри – он завязан крепко!
Я сделал вид, что собираюсь достать из недр рюкзака мешочек с монетами, но сам ухватил рукоять спрятанного в наруче клинка, выпустил лямку из пальцев и рванулся к хранителю. Жит не был обычным стражником и наивно полагал, что разделявший нас стол не позволит мне до него добраться, поэтому отреагировал с запозданием. Этой задержки мне вполне хватило, чтобы левой рукой схватить кисть толстяка, в которой все был зажат кинжал, дернуть его на себя и повалить на стол. Приставив острую сталь к шее набравшего воздуха для вопля вора, я прошипел:
– Молчи, если жить хочешь!
Крика не последовало. Хранитель замер и уставился на меня выпученными от ужаса глазами. Ясен пень – дергаться, когда клинок царапает твою шею в опасной близости от сонной артерии, противопоказано.
– Ты что делаешь, Ник? – выдохнул Ярут, видимо, начавший жалеть о том, что со мной связался.
– Хочу вернуть свои вещи и только, – спокойно ответил я и наклонился к самому уху Жита. – Ты читал приговор, поэтому все прекрасно понимаешь – убить тебя мне несложно. Однако, повторюсь, я готов забыть обо всем и спокойно уйти, если получу то, что мне принадлежит. Тебе ясно?
– Д-да, – просипел толстяк.
– Итак, где мне найти пропажу?
– Зд-десь, в нижнем ящике стола. Т-только не убивай!
Я повернулся к Яруту:
– Ты не мог бы мне еще чуточку помочь?
Стражник пару секунд поиграл со мной в гляделки, но потом, не дожидаясь указаний, обошел стол и достал из него деревянный ящик. Увидав лежавший в нем клинок, я не смог сдержать облегченного вздоха. Попросив приятеля немного поворошить лежавший рядом с ним хлам, спросил у хранителя:
– Где деньги?
Сразу тот говорить не пожелал, пришлось усилить нажим. Острая сталь разрезала кожу, показалась кровь, и только тогда Жит сдался и признался, что они лежат у него в кармане. Ярут после моего кивка достал кошелек вора и продемонстрировал его содержимое.
– Остальное где? – поинтересовался я, увидев пару золотых и небольшую горстку серебра.
– Это все, ч-что я взял, к-клянусь! – прохрипел распластавшийся на столе толстяк.
Ладно, поверю. Может быть, конвоиры успели пошарить в вещах, пока меня допрашивал дознаватель, а может, стражники скоммуниздили пару монет при обыске. Это было не так важно. Главное, Поглотитель снова был у меня! И мне крупно повезло, что Жит не представлял его истинной ценности, иначе спрятал бы понадежнее и ни за что не признался бы в краже. Ладно, вещи найдены, теперь нужно обеспечить себе безопасный выход. Вывернув кисть вора, я добился, чтобы кинжал упал на пол, а потом убрал лезвие с горла и позволил хранителю подняться, но его руку пока не отпускал.
– Жит, сейчас мы уйдем, а ты, прежде чем что-либо делать, подумай, нужно ли возмущаться по поводу случившегося. Ведь обвинение в воровстве – это весьма серьезно, а на твое место, я уверен, претендует немало людей. Уяснил?
– Да, – зло выдохнул хранитель.
– Вот и славно.
Я улыбнулся и разжал пальцы, позволяя своему ножу упасть на стол. Толстяк машинально проводил взглядом блестящую полоску стали, и потому не успел уклониться от моего удара, направленного ему в шею, и лишился сознания. Придержав собиравшееся упасть тело, я осторожно усадил хранителя на стул, придал ему позу спящего, затем вернул нож в наруч и принялся ковыряться в ящике.
– Да, Ник, я от тебя такого не ожидал, – протянул Ярут. – Это же нападение на работника острога! За такое можно…
– Нет, дружище, это самое натуральное воровство, – перебил я приятеля, пряча магический кинжал во внутренний карман куртки. – А с ворами я церемониться не привык. Последних двух, если помнишь, вообще прибил без лишних разговоров, однако твоему знакомому решил сохранить жизнь. Вдруг он еще одумается, начнет жить по совести.
– Ну, это вряд ли. Уверен, очнувшись, Жит первым делом побежит к стражникам, и тогда тебя ждут крупные неприятности! Ник, ты чем вообще думал? Не успел расплатиться за одно преступление…
– Никуда он не побежит! – прервал я нотацию Ярута. – Он ведь не дурак, должен понимать, что в таком случае мы обвиним его в ответ. А такому свидетелю, как ты, судьи поверят даже без амулета правды.
Ярут замолчал, не мешая мне ворошить скопившийся в ящике хлам в поиске амулетов, а я порадовался тому, как ловко напомнил стражнику о том, что ему самому пришлось поучаствовать в восстановлении справедливости. И теперь, если у Жита не хватит мозгов, приятелю придется выбирать – либо оказаться свидетелем, либо выступать в роли соучастника нападения. И я надеюсь, он не услышал в моей фразе завуалированной угрозы, но догадался, что если мне снова придется оказаться перед судьями, я сделаю все, чтобы он стоял рядом.
Все амулеты мне найти не удалось – видимо, они осели в карманах тюремщиков. Однако я не слишком расстроился, мысленно пожелав тому, кто свистнул хладогон, активировать его поскорее и на собственном печальном опыте убедиться, что брать чужое нехорошо. Сунув добычу в карман, я вернул ящик на место, аккуратно закинул на плечи рюкзак и вместе с задумчивым приятелем покинул хранилище. У нас было минут пять-десять (пока не очнулся воришка), чтобы дойти до выхода, но мы управились на две. Оказавшись на залитой светом улице, я улыбнулся яркому солнышку и позволил себе расслабиться.
'Свобода, свобода! Бежим в страну Дураков!' – пронеслась в голове шальная мысль. Я усмехнулся ей
