В комнату входит Мак Рэд. Зеркалова улыбаясь встречает его словами:
— Как твоё самочувствие? Что нового на «Металлургострое»?
— Масса работы. Большой размах строительства, вопиющая неразбериха и хаос. Все это отнимает массу лишнего времени.
— В чем же заключается этот хаос?
— О, дорогая! Ты не можешь себе представить. Сегодня бесследно пропал локомотив и тысяча тона рельс…
— Это трудности роста…
— Однако, милая, надоели мне производственные разговоры на службе. Дома я хочу покоя и немного нежности, — Мак Рэд, обняв супругу и заглядывая ей в глаза, спрашивает, — что делала, моя дорогая половина?
— Я была на совещании в отделе культуры и пропаганды горкома партии. Получила общественную нагрузку по проверке выполнения указаний шестнадцатого партийного съезда для работы среди домашних хозяек и жен инженерно-технического персонала. Потом была в спортивном зале. Здешняя физкультурная группа готовится к городской спартакиаде и всесоюзной олимпиаде…
Мак Рэд удивленно слушает быструю и непонятную речь супруги, качая головой. Резко звонит телефон и инженер нехотя подымается.
— Это я… Да, да… Мак Рэд!… Хорошо, приеду! — недовольно швыряет он трубку.
— Что случилось? — спрашивает Анна.
— Какая-то авария, Просят срочно приехать на строительство. Придется снова ехать.
— Мой милый! Это твой священный долг!
Мак Рэд обнимает жену. Она нежно гладит его плечи, улыбается, Одновременно она незаметно и ловко достает из жилетного кармана ключ.
— Я жду твоего возвращения, милый!
— Я постараюсь скоро вернутся.
Мак Рэд уходит. Зеркалова прислушивается к шуму удаляющегося автомобиля и когда он окончательно утих, она, подбросив на ладони ключ, мягкими кошачьими шагами подходит к сейфу.
Яркие блики лампы падают на руки, достающие из глубины сейфа рукопись с надписью на обложке:
«Социальный эксперимент»…
Зеркалова быстро перелистывает толстую книгу.
— Это очень интересно!? Однако!!?
Включив две лампы с рефлекторами она кладет на пол рукопись и «Лейкой», поспешно фотографирует каждую страницу.
Работа окончена и манускрипт водворяется в сейф.
Зеркалова оглядев комнату, садится читать нашумевший советский роман о шпионаже. На серую обложку с заголовком «Боксеры» ложится тень ее каштанового локона. Читательница часто улыбается.
Усталый и расстроенный Мак Рэд возвращается домой.
— Я ждала тебя, мой милый. Что случилось?
— Взорван газопровод доменной печи.
— Вредительство, — решает Зеркалова. — Враги народа на каждом шагу саботируют строительство социализма.
— Может быть, несчастный случай… — отвечает Мак Рэд, снимая дождевик.
— Мой милый Дуглас! Ты сегодня выглядишь очень утомленным, — шепчет Зеркалова. Обнимая мужа она незаметно опускает ключ в его карман…
32. Фабрика «врагов народа»
Следователь в форме лейтенанта НКВД допрашивает Захара Кузьмича и Макара Ильича.
— Ну, скажите, мерзавцы! Сколько штанов зарабатывает в неделю американский рабочий?
Избитый и изможденный Макар Ильич выражает полное безразличие.
— Это ты разговаривал с иностранными шпионами? Сознайся, мерзавец, что еще в Ленинграде примыкал к «рабочей оппозиции»? НКВД располагает достаточными данными!
— Нет.
— Мы располагаем данными, что остатки оппозиции, были специально собраны врагом народа Шеболдаевым в контрреволюционных целях!
— Это неправда!
— Отведите его на конвейер! Он там заговорит! — приказывает следователь двум чекистам.
В кабинете следователя появляется давно небритый и астматичный бывший начальник «Металлургостроя».
— Садитесь, Шеболдаев. Продолжаем наш допрос. Несмотря на ваши отрицания мы все же сегодня предъявляем обвинительное заключение!
— В чем же вы меня хотите обвинить?
Чекист читает:
— Обвиняемый Иван Шеболдаев, бывший член ВКП(б) с 1905 года и лидер оппозиции. Будучи начальником «Металлургостроя» он, использовав свое служебное положение, сколотил вокруг себя контрреволюционную группу из участников первой антисоветской стачки, направленной против рабоче- крестьянского правительства, а также участников контрреволюционного Кронштадского восстания и бывших членов ленинградской рабочей оппозиции, которые после разгрома в 1925 году ушли в подполье. Кроме того, обвиняемый имел контрреволюционную связь с представителями мировой буржуазии Дугласом Мак Рэд и Джорджем Де-Форрест, с которыми неоднократно вел антисоветские разговоры и превозносил капиталистический строй.
— Это чушь! — восклицает Шеболдаев.
— А, что вы делали в два часа ночи в квартире Мак Рэда?
— Я зашел к нему выпить стакан водки.
— Только водки!? Что же по вашему квартира иностранцев — кабак, что ли? Кто вам поверит? — иронизирует следователь.
— Ты щенок! Будешь допрашивать меня — старого большевика и революционера! Мой партбилет подписывал сам Ленин! — возмущается подследственный. — Вы в этих стенах творите контрреволюцию! Чека опошлила террором и насилием идеи революции!
— Замолчи, враг народа! — взбешен чекист.
— Не знаю кто из нас. Сегодня ты имеешь силу, а завтра…
— Уведите его!!! — вопит чекист…
— За Шеболдаевым закрывается литая дверь тюремной одиночки.
— Вот она — свобода, равенство, братство! — иронически шепчет он, хватаясь за грудь от припадка астмы.
Шахматов читает свое обвинение:
«Являясь правой рукой врага народа Шеболдаева, бывший главный инженер «Металлургостроя» Шахматов сорвал стахановское движение и выполняя задание вредительской группы, произвел взрыв газопровода доменной печи № 3, Преступление доказано свидетельскими показаниями и остатками взрывчатых материалов, найденных в его кабинете.»
— Это чушь! Я никогда не одобрял вредительства и в ночь взрыва находился за триста километров от завода! — отвечает Шахматов.
— Это не имеет никакого значения! Вы могли руководит взрывом находясь на расстоянии, — цинично
