напиться и… наделать глупостей.
Арбузов наливая вино, целует Зеркалову.
Массивные бронзовые часы медленно и торжественно бьют двенадцать. Мак Рэд чем-то удручен. Он взволнованно ходит по кабинету, устланному огромной бурой шкурой. Нервным шагом он задевает шкуру и инженеру кажется, что голова притаившегося медведя глядит на него искрящимися желтыми глазами.
— Где же она может быть? — произносит он наливая из сифона сода-виски. Приподняв голову с пригубленным стаканом, он видит висящие на стене огромные рога оленя.
— Но где же Анна? До сих пор она никогда не приходила так поздно! Может быть, произошел несчастный случай?
Мак Рэд подходит к телефону, но у входной двери раздается звонок. В комнату входит Зеркалова.
— Анна? — удивленно спрашивает он.
— Я знаю… Ты снова со своими правами… Я была на партийном собрании… Ревнуешь? Ха, ха, ха!
— На собрании? Однако, что с тобой, Анна? — разглядывает ее Мак Рэд.
— Ха, ха, ха… — неудержимо смеется она и снимая горностаевый жакет кружится по комнате. — Какой обед нам подавали, каким вином нас угощали! А я пьяна, пьяна… ха, ха, ха, — поет Зеркалова арию из «Периколы». Мак Рэд сосредоточенно молча, наблюдает супругу.
— Ха, ха, ха… милый, ты… дурачок, глупышка… а я пьяна, пьяна… дай я тебя поцелую… в твою глупую мордочку… Да… да… да… а потом я тебя… расстреляю… ха, ха, ха…
— Что с тобой, Анна?
— Xа, ха, ха! — неудержимо смеется она.
35. Сфинкс и потомки Чингизхана
Воодушевленное и сосредоточенное лицо скульптора склонилось над своим произведением.
Легкий ветер, ворвавшись в открытую форточку, волнует ажурные занавеси.
— Ветер с банановым запахом! Запоздавшая сибирская весна приносит такие контрастные и пьянящие запахи, — мечтательно произносит Де-Форрест, взглянув на модель.
Она, сидя на корточках, играет на узенькой туземной мандолине грустную и тихую, как шум степного ковыля, мелодию. Айше подымает лицо. В ее глазах светится любовь нежная и скромная, как черемуха, цветущая за окном.
— Теперь осталось снять с воска формы и отлить бронзу… Нет… бронза дешева… Золото? Банально… Я знал одного дегустатора, он смешивая вина, творил новые чудесные сорта… Я металлург… и создам совершенно новый оригинальный сплав… Но, как назвать скульптурную группу? Ей нужно имя… «Таинственный восток»… нет… это слишком по газетному. «Монгольская Мадонна»… Это старо и неинтересно… но название придет. Оно не может не прийти, — рассуждает в муках творчества Де- Форрест.
В маленькой художественной мастерской, заваленной хламом и гипсовыми формами, бородатый мастер рассказывает Де-Форресту и Ирине:
— Были времена, хорошие вещи делали. Наше литье славилось на всю округу. Вот, — протягивает он бронзовое распятие чудной тонкой работы, — а теперь… один социальный заказ остался, — пренебрежительно добавляет он, кивнув в сторону многочисленных и аляповатых бюстов вождя.
Де-Форрест сосредоточенно рассматривает распятие.
Тем временем мастер заканчивает отделку гипсовой формы. Лицо Де-Форреста, освещенное контрастными бликами у пылающей печи, напоминает средневекового алхимика. Он бросает в тигель куски бронзы, серебра, и развязав кожаный кошель, добавляет еще несколько горстей золотых монет.
Отблеск пламени освещает бородатое лицо старого литейщика, пробующего монету на зуб.
— Червонное золото! — одобрительно улыбается он.
Каскад искр и ослепительная струя расплавленного металла льется из тигля в гипсовую форму. Взгляд скульптора целеустремлен на форму.
— Отлив наславу. Ни одного свища! — радостно говорит мастер, рассматривая скульптуру сквозь лупу.
Де-Форрест, взглянув на свое ослепительно сверкающее произведение, ревниво покрывает его куском материи.
— Джордж! Ты совершенно забыл меня, — произносит с укоризной Мак Рэд.
— Садись, мой друг! Сегодня я окончил свою работу, — торжественно объявляет Де-Форрест, снимая покрывало.
Мак Рэд осматривает скульптурную группу. Голова сфинкса своим холодным окаменевшим взором устремлена на фигуры двух охотников шорцев, страстно защищающих сидящую на корточках монгольскую Мадонну.
Мак Рэд потрясен. Он долго молча созерцает.
— Какая экспрессия! Чудесно схвачены движения этих лесных людей! Откуда эта тема Джордж?… Бесстрастный и в одно и тоже время садистически жестокий сфинкс. И эти поднятые ладони Мадонны… защищающейся от чудовища и натянутая тетива лука монгольских охотников. Бесподобно, Джордж! Твоя скульптура создает свое, особое и непередаваемое настроение… Так вот над чем ты трудился последние полгода? Блестяще!!!
— Да, дорогой Дуг! Я был поглощен этой работой.
— Мне кажется, что эта бронза приоткрывает загадку потомков Чингизхана?
— Вот, вот… Ты недалек от верного понятия моего замысла… Но не совсем. Ты поймешь несколько позже… Я сам его еще не совсем могу объяснить, — страстно говорит возбужденный Де-Форресг.
— Как же ты решил назвать ее?
— Сфинкс и потомки Чингизхана! Мне только сейчас явилась эта идея.
— Прекрасно! Название с таинственной и экзотической загадкой. Эта вещь тебе создаст славу. Ты молодчина, Джордж! А я думал, что ты влюблен в свою модель и ревнуешь ее даже к старому другу?
— Ах да… модель. Я с тобой хочу поговорить, Дуг! Если я появлюсь с Айше, скажем в «Бристоле»?
— Это будет необычайно и экзотично. Поверь, мой друг, она затмит многих дам и будет только одна такая, женщина под неразгаданной маской таинственного востока.
— И я хочу иметь такую маску, — счастливо улыбается Де-Форрест.
— Ты, молодец Джордж!
Оба приятеля, улыбаясь, пожимают друг другу руки…
36. Лиса меняет логово
Хаос в будуаре спешащей женщины. Бесстыдно разбросаны интимные части туалета.
Зеркалова поспешно пакует вещи в вместительные чемоданы. В один засовывает манто чернобурой лисицы, во второй белье, костюмы и платья. Она увлечена и не замечает, что за ее спиной, на пороге появляется молчаливо наблюдающий Мак Рэд. Взглянув в зеркало, она видит скептический взгляд и сжатые губы мужа.
Зеркалова ошеломлена его неожиданным приходом, но она умело овладевает своим чувством и резко поворачивается к нему, улыбаясь. Но Мак Рэд замечает на лице супруги контрастную смену настроений.
— О, милый Дуглас! Как хорошо, что ты пришел. Мне нужно с тобой поговорить…
