Ещё один удар.... Я и не думала, что слова могут так ранить. Жгут распался. Мгновенно. Оставил только холод и боль. Колени подогнулись, и я словно сломанная кукла рухнула на траву, по щекам потекли слёзы, но всхлипов не было, не было сил. Б-боже, как же я давно не плакала!
– Они же все твои... – прошептала жрица, словно не до конца веря сказанному. – Будь то люди, феи, демоны, вампиры или порождения хаоса... Все их мысли, надежды, чаяния, грешки... Ты же чувствуешь их всех.
Я дёрнула головой, вроде как обозначая согласие.
– Прости дуру, Альба, – повторила Натуралеза. Она легла рядом, обнимая меня со спины. – Прости. Я слишком заигралась в своих и чужих, не понимая, что для тебя они все – свои. А ты для них чужая. Прости. Мое зрение ограниченно только одним миром, я не могу проходить сквозь материю и магию, как сквозь что-то, что не имеет никакого значения. Прости. Хладнокровно отправить часть своей души на смерть, ради выживания тела – это действительно... Больно.
Кивнув, я развернулась, прижалась к ней в знак примирения. Именно. Они все – моя душа.
Я знаю, что совершаю глупость.
Я снова кралась по освещённым красным светом коридорам и кляла себя на чём свет стоит. Один раз я не попалась, но во второй меня точно поймают. Однако, после того понимания, что оказала мне Ната, я просто физически не могла отказаться от идеи найти пыль... Для чего опять надо было влезать в алхимическую лабораторию.
В какой-то момент мой слух уловил что-то странное... Музыку. Какой-то струнный инструмент.
Разумеется, я не удержалась и, кляня себя уже за дурость, двинулась на звук. Насколько я успела понять, ночное время было свято и устраивать концерты местные после заката просто так бы не стали. Поэтому я решила проверить, кто это так бездарно палится и для чего.
Дверь музыкальной комнаты была приоткрыта, на пол падал мягкий, приглушённый свет. Я заглянула внутрь, готовая тот час отпрыгнуть в сторону, если меня заметят, но... Игравшей было не до меня.
Ванда.
Ведьма сидела боком к выходу, нежно сжимая в руках виолончель. Инструмент нежно пел мелодию, которую никто никогда не записывал на ноты. Потому что она может идти только из сердца. Мелодия, которая может идти только один раз, потому что больше боли душа не выдержит. Смычок извлекал звуки об отчаянье, боли и страхе. О ненависти, гневе, ужасе и любви... О том, как режет по разуму каждый миг существования...
Я отшатнулась, закусывая губу до крови. Это не жалоба. Это мольба. Мольба о помощи, которую я услышала, и которую я теперь не смогу проигнорировать. Просто потому, что теперь отчаянно хочу, чтоб эта виолончель спела о любви... Желательно, ко мне. Решив так, я стремительно удалилась, чтобы избежать искушения присоединиться к ней прямо сейчас.
Утренняя выходка больше не казалась мне просто удачным безумием.
Отступление второе.
Ванда Дейриэ, Ванда Золотой Голос... Ведьма класса «Бэ», стервозная красавица и невеста наследника Ареса. Увидь ее кто в этот момент, он бы не поверил своим глазам. Помятое платье, спутанные волосы, опухшие от слез глаза... Ванда глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Давно у нее не случалось таких срывов... Она даже уже почти привыкла к вечному напряжению и маске высокомерной стервы, способной проклясть за косой взгляд... От природы мягкая и неконфликтная, Ванда быстро поняла, что любого, кто не может дать отпор, просто сожрут. Особенно, если этот кто-то – невеста наследника. Невысокая и худая, она могла давить только магией. Что и приходилось делать. Кто бы знал, как Ванда ненавидела свои способности! Если бы не этот проклятый дар ведьмы, никому и в голову не пришло бы обручить скромную девушку из незнатного рода с наследником. Даже несмотря на все старания отца. И не пришлось бы изображать из себя невесть что, создавая вокруг периметр отчуждения.
Актриса она, стараниями родителей, была прекрасная и могла изобразить что угодно, но... Даже актрисам нужны овации, цветы и восхищение! Им необходимо чувствовать удовлетворение от своей работы, а она... Она всего лишь оборонялась, с каждым днём теряя всё больше сил. Не удивительно, что однажды она упала там, где обычный человек бы и не споткнулся.
Эта Фейери! С самого своего появления она умудрялась портить жизнь Ванде. Слишком странная, слишком чужая, слишком... Старшая. С того самого столкновения у ворот она то и дело оказывалась у неё на пути, и, что самое обидное, даже не замечала этого. А её пари с Аресом! Этого Дейриэ так просто спустить не могла. Не потому, что была такой уж мстительной или вредной. И не потому, что была безумно влюблена в Ареса, что не могла даже на миг его отпустить. Просто поступи она иначе – ее не поймут. Что бы там ни думали простолюдины, принадлежать к высшему обществу не так уж хорошо. Здесь уважают только силу, и неважно, в чем она выражается – в крови наследника, силе духа, связях, магии или умении плести интриги. Стоит лишь показать слабину, как по ней радостно ударят. И будут бить до тех пор, пока окончательно не уничтожат. Или же пока ты не ударишь в ответ многократно сильнее.
Ванда скривила губы в жалкой улыбке. Да уж, сегодня явно не ее день. Дурацкий разговор с Зарей, чьи слова неожиданно сильно ударили по больному. Настолько сильно, что Ванда напрочь забыла о необходимости держать маску и позволила всем увидеть свое смятение. Выговор от преподавателя и старосты за пропущенное занятие по этике. Тяжелый разговор с отцом, который в очередной раз тыкал дочь носом в ее ошибки и слабости, недопустимые для невесты наследника и ведьмы. Осознание собственной никчемности, обыденности... Теперь вот еще и бессонница с тяжелыми мыслями по кругу. Фейери на удивление метко попала по больному месту. В сравнении с ней Ванда и в самом деле серая мышь, несмотря на свою магию. Девушка снова вздохнула и потерла виски. Надо поспать, иначе завтра все увидят, что Заря не просто разозлила ведьму, а сумела задеть ее, и задеть сильно. А свою слабость показывать нельзя. Вот только мысли... Значит, осталось лишь одно средство. Одна-единственная отдушина в этом мире коварства.
Ванда тихонько выскользнула в коридор. Узнай отец, что она нарушает комендантский час, простым разговором девушка не отделалась бы. Но Ванда просто устала. Устала ждать подножки в любой момент, устала изображать из себя непробиваемую ведьму, гордящуюся своим даром... Ванда ненавидела магию. Вернее, саму магию, как искусство, как возможность вплетать свои ноты в музыку мироздания она любила. Такой магией она восхищалась и была очарована. Но она ненавидела магию в понимании своего отца – как средство влияния, как еще один козырь войны за власть, как повод свысока смотреть на остальных...
Другое дело музыка. Ванда нежно провела кончиками пальцев по своей виолончели. Музыка была ее страстью, тщательно скрываемой от окружающих. Нет, в рамках классического воспитания девушку обучали, в том числе, и игре на музыкальных инструментах, но для Ванды музыка стала той отдушиной, которая позволяла не сорваться. Обычно ей хватало уроков, но сегодня... сегодня очень уж сложный день выдался. А играть у себя в комнате Ванда не могла. Это все равно, что обнажить еще одну свою слабость. Но неважно. Сейчас она не была ведьмой и невестой наследника. Здесь и в эту минуту осталась лишь Ванда Золотой голос, которая всей душой любила музыку, и ни разу ни на кого не повысила голос.
Смычок в пальцы. Первое движение по струнам, короткое, отрывистое. Звук резко обрывается, выходит со странным надрывом. Именно этот надрыв девушка чувствует у себя в душе. Дальше... Привычные руки действуют без участия разума, позволяя с музыкой выплеснуть снедающие Ванду сомнения и неуверенность. Мелодия выходит рваной, тревожной, совсем не похожей на привычное плавное течение нот. Но с каждым звуком Ванде становится немного легче. Это отражается и на музыке: переходы становятся более плавными, пропадает надрыв. Девушка окончательно расслабляется и отдается музыке, позволяя звукам течь легко и свободно, без препятствий в виде собственных растрепанных чувств и глупых мыслей. На губах девушки замирает мечтательная улыбка, она не думает ни о чем, полностью раскрываясь. В эту секунду Ванда действительно красива, и ни у кого не повернулся бы язык назвать ее обычной. Одухотворенное лицо, чуть прикрытые глаза, рассыпавшиеся по плечам волосы цвета красного
