Разве он не заслуживает лучшего?
Ублюдок Квайл! Он сделал это. Он каким-то образом ответственен за это. Фрей подозревал, что эта работа слишком хороша, чтобы быть правдой. Люди, которые заработали пятьдесят тысяч дукатов за сделку — это те, кто уже имел в десятки раз больше этого. Это просто еще один способ для их мирка — сговориться богатеям держаться вместе, а остальных спихивать вниз.
«Туз Черепов» никогда бы не взорвался. Это было невозможно. Что случилось с теми людьми … Фрей никогда не задумывался над этим. Это несчастный случай. Его нельзя винить в этом. Он просто хотел попасть в аэриумные баки. Он попал в аэриумные баки. Это как извержение вулкана, или когда самолет попадает во внезапный ураган. Воля Всевышнего, если конечно верить в болтовню Бодрствующих.
Фрей угрюмо размышлял, что это может быть что-то во власти всеконтролирующего бытия. Кто-то кого определенно не достать, полный решимости перечить каждому его намерению. Если это Всевышний, то ясно, что он очень не любит Фрея.
Он побрел к стальной раковине и плеснул воды на лицо и рассмотрел себя в зеркале с мыльными разводами. Он сделал попытку улыбнуться. Линии в уголках глаз, казалось стали глубже с тех пор, когда он смотрел на себя в последний раз. Фрей заметил их год назад, и был в шоке от первых признаков старости. Он неосознанно предполагал, что всегда останется молодым.
Хотя он никогда не говорил этого вслух, он был симпатичным. В его лице определенно было что-то, что притягивало к нему женщин: тонкий намек озорства, обещание опасности, мрачная улыбка — неважно, что. Он сам не был уверен что. И эта самоуверенность в том, что он все еще привлекает женщин, давала ему уверенность в его юности.
— Если бы я еще был немного удачлив, — думал он, с этого момента у него было раздражительное настроение.
Зависть к успеху среди противоположного пола, может вывести любого мужчину обратно на орбиту. У Фрея никогда не было проблем с тем, чтобы завести друзей. Шарм, который обнаруживался у него, был искусством притворяться, что ты говоришь, то что имеешь ввиду. Был ли то комплимент мужчине или красивая ложь женщине, Фрей всегда казался искренним. Но обычно он забывал их, сразу же, когда они исчезали у него из виду.
Сейчас ему было тридцать, и у него были морщины вокруг глаз, когда он улыбался. Он не мог торговать своей внешность вечно, и когда она уйдет, что останется? Что он будет делать, когда его тело перестанет принимать ром и его перестанут хотеть женщины?
Он оттолкнулся от раковины, фыркнув от разочарования.
Жалеть себя не подходит тебе, Фрей. Никто не любит нытиков.
Он должен согласиться, последнее десятилетие было довольно плохим, и в свои тридцать он имел не многообещающий старт. Ожидание удачи сменилось тем, что его терпение истощилось, а попытки самостоятельно изменить судьбу неизменно заканчивались крахом.
Поглядев на светлую сторону, он подумал. — По крайней мере, ты свободен.
Да, он был свободен. Нет начальника, на которого нужно пахать, нет Коалиционного Флота, который дышит ему в спину. Нет женщины, к которой он привязан. Ну, по крайней мере, в метафорическом смысле. Некоторые из покоренных им женщин были более сексуально предприимчивы, чем другие.
Но, черт побери, сейчас … он действительно думал, что это шанс. Абсолютное разочарование тяжело потрясло его.
Хотя могло быть по-другому. Если бы десять лет назад ты выбрал другой путь. Может ты был бы счастлив. Определенно ты был бы богат.
Нет. Никаких сожалений. Он не будит тратить свою жизнь на сожаления.
Капитанский кубрик был тесным, несмотря на то, что он был самый большой в самолете. Он не держал его в абсолютной чистоте. Металлические стены имели легкие пятна грязи, а на полу были грязные следы. Койка занимала большую часть пространства, под большой натяжной полкой для багажа, которая угрожала сломаться и похоронить его ночью. Стол, комод и шкафы были закреплены на противоположной стене, комод и дверцы имели задвижки, чтобы они не открывались при полете. В углу висело зеркало и раковина. Иногда ночью он использовал ее в качестве туалета. Это было предпочтительнее, чем карабкаться двумя уровнями ниже и использовать сортир. Быть мужчиной в данном случае — преимущество.
Он встал и открыл комод. Внутри, наверху кучи бумаг и записных книжек, стояла бутылка прозрачной жидкости. Он взял ее, и вернулся в кровать.
— Почему бы и нет, — подумал он печально.
Он открутил пробку, которая также выполняла функцию дозатора. Сдавив сосуд, он налил немного жидкости, откинул голову назад и отправил по капле в каждый глаз. Моргая, он лежал на кровати.
Навевающее сон облегчение заполнило его ощущения. Боль в суставах утихла, сменившись теплом, туманное ощущение стерло его заботы, морщины на лбу разгладились. Его глаза захлопнулись, и он погрузился в сон задолго до того как вошел в экстаз.
Этой ночью ему снилась молодая девушка, с длинными светлыми волосами и такой прекрасной улыбкой, которая заставила его сердце пылать, словно горящие угли. Но когда он проснулся следующим утром, он ничего из этого не помнил.
Восемь
Таверна «Старый Одноглаз» изнемогала от жары и дыма, которые были приправлены потом, запахом мяса и пива. Газовые лампочки заглушались задымлением, висящим в воздухе. Печи зажженные, чтобы прогнать прочь холодящий сумрак, делали комнату еще душнее. Шум разговоров был таким, что людям приходилось кричать, чтобы быть услышанными, что в свою очередь делало шум еще больше. Официантки проходили между грубо отесанными деревянными столами, и со знанием дела старались избежать внимания мужчин с неприятными глазами и готовыми схватить руками.
Затерявшись среди стоявшей толпы, Фрей освободил пространство на столике, заваленном оловянными графинами. Он только что закончил рассказывать историю о днях своей юности, когда он работал на Дракен Индастриз перевозчиком грузов. История имела отношение к старой матери нанимателя, которая как-то получила доступ к управлению трактором, который оставили без присмотра. Она въехала на нем в стопку куриных клеток. Кульминация рассказа была достаточно смешной, и у Пинна из носа потекло пиво, над чем, в свою очередь, долго хохотал Малвери. Крейк смотрел на происходящее с вежливой улыбкой. Харкинс нервно поглядывал на людей, которые стояли неподалеку, и очевидно желал быть где- нибудь подальше отсюда. Долговязого пилота заманил в этот поход Малвери, который думал, что для них будет хорошо находиться посреди множества людей. Харкинсу не нравилась эта идея, но он все равно согласился, чтобы не обидеть никого своим отказом.
Отсутствовали Джез и Сило. Джез не пила алкоголь, и была предоставлена сама себе. Сило редко покидал корабль.
Крейк отхлебнул пива, пока Пинн и Малвери приходили в себя. Его компаньоны все были счастливо пьяны, за исключением Харкинса, который излучал дискомфорт, несмотря на то, что уже выпил три бутылки. Крейк все еще допивал первую. Они уже оставили попытки задирать его и оставили в покое, когда он убедил их, что его решение непоколебимо. У него сегодня вечером было дело, и в его планы не входило наклюкаться дешевым алкоголем.
Как легко они забыли, подумал он. Будто Макард, приставивший пушку к его голове, был пустячком, о котором и говорить не стоило. Будто массовое убийство десятка невиновных людей — что-то, что можно вычеркнуть несколькими ночами бурной пьянки.
Не в этом ли их секрет? Так они живут в этом мире? Словно животные, думающие только о том, что перед ними. Они живут только мгновением, без мыслей о прошлом или о будущем?
Определенно в отношении Пинна это было правдой. Он был слишком глуп, чтобы постичь непостижимое типа прошлого или будущего. Всякий раз, когда он упоминал их, огромных усилий стоило
