почему-то снова вернулись к загадке Долговых. А если и вправду Зоя Кузьминична найдёт отца с матерью! Какое бы это было счастье для всей семьи! Затянется ещё одна кровоточащая рана от жестокой войны. С чего же начать? Ах, как плохо, что нет рядом Рустама…
В БОЛЬШУЮ ЖИЗНЬ
Мухаббат проснулась с первыми лучами солнца. Наскоро выпила чаю, попросила свекровь отнести сына, когда он проснётся, в детсад, и заспешила в поле. С тех пор, как она стала бригадиром, забот заметно прибавилось. Рабочей силы не хватало, машин и механизмов и того меньше. Да разве перечислишь всё, чего не хватает, что мало, а чего и вовсе нет? Всё это очень мучило поначалу Мухаббат. Жила она в эти дни по поговорке: к болезни да ещё чирей. Об отдыхе даже думать не приходилось.
Правда с возвращением звена Каромат положение немного облегчилось. Да и сама Мухаббат стала привыкать к хлопотной роли бригадира, этой задёрганной белки в колесе. Да и посевы хлопчатника радовали. Зазеленели они дружно, враз. Поля изумрудным, переливающимся под золотистыми лучами солнца ковром раскинулись во все стороны, насколько глаз хватал. Мухаббат каждый день по нескольку раз обходила карты, вглядываясь чуть ли не в каждый кустик, особенно если ей покажется, что он слабее или менее зелёный, чем другие. А едва выдастся свободная минута, спешит к старшим, более опытным хлопкоробам, буквально изводит их бесконечными расспросами о «секретах» ухода за растениями, сроках и нормах полива и других премудростях агротехники. Или просто стоит, наблюдая за их работой, стараясь запомнить чуть ли не каждое движение. И всё равно не обходится без ошибок и промахов, а значит, и без волнении, бессонных ночей, без изнуряющего напряжения. Время летит, будто с цепи сорвалось. Суток не хватает. Только польёт, внесёт удобрения, а уже затянуты сроки окучки. Справились с окучкой, глядишь, другое поджимает.
Мухаббат шла вдоль карты, тревожно поглядывая на небо. Золотистые лучи медленно выкатывающегося из-за Тянь-Шанского хребта солнца вдруг стали меркнуть, а потом и вовсе исчезли. Над вершинами гор нависло несколько тёмно-серых туч.
«Ах, как некстати этот дождь!» — с тревогой и лёгким чувством досады подумала Мухаббат.
И в самом деле — посевы уже вдосталь политы, внесены удобрения, растения развиваются дружно, равномерно. Поэтому от неурочного дождя не то что пользы никакой не будет, но и вреда жди. Прольётся он, затем прикроет солнце, и покроются поля коркой, прибавится непредвиденных забот.
— Мухаббат, эй, Мухаббат! — позвал кто-то с полевого стана,
Мухаббат быстро зашагала на голос. Был он незнакомым. Только подойдя к полевому стану, узнала в кричавшем сторожа сельсовета.
— Что случилось? — не без тревоги спросила Мухаббат, выходя на обочину карты.
— Председатель велел, чтобы ты сейчас же шла домой и собиралась в дорогу.
— В какую ещё дорогу? — не поняла она. — Тут и так на части разрываешься…
— Ну, это уже не моё дело, — развёл руками сторож. — Мне приказали, я передал. Правда, слышал мельком, будто ты должна слепых в город отвезти…
Ах, вот оно что! Да, председатель недавно просил посодействовать в устройстве на работу Камфара, и она согласилась поговорить об этом с Зоей Кузьминичной. Но за сотней неотложных дел так в не выкроила времени. Ну, да ничего. Приедут в город, там на месте сразу обо всём и договорятся. А заодно, может быть, и в «загадке Долговых» удаётся что-нибудь прояснить.
Мухаббат отправила сторожа в правление, пообещав скоро прийти, и отправилась в звено Каромат.
— Меня срочно посылают в город, — объяснила она женщинам, — Каромат остаётся за меня. К вечеру постараюсь вернуться…
— Бригада, слушай мою команду— озорно крикнула Каромат. — Отметим вынужденное отсутствие нашего доблестного бригадира ударным, стахановским трудом!
— Тебе бы только дурачиться, — незлобиво проворчала Мухаббат и быстро зашагала к дому.
Проходя мимо полевого стана, Мухаббат увидела, что сторож ещё не ушёл.
— Поторапливайся, хорошая, тебя уже ждут, — напомнил он. — Слепых нужно сегодня же в сиротский приют устроить…
Это только из книжек знакомое «сиротский приют» неприятно резануло слух, обидой за Камбара отозвалось в сердце. «Сиротский приют!» Видел бы ты, старый, как «сирота» этот на строительстве плотины работал!
— Я же сказала, что сейчас приду! — в голосе Мухаббат прозвучало раздражение. — Сколько можно твердить об одном и том же?
Ей вспомнилось вдруг, с каким воодушевлением и гордостью говорила ей в последнюю их встречу в правлении Зоя Кузьминична:
«У нас лишившихся зрения инвалиды трудятся наравне со здоровыми людьми. Они, как и все советские люди, приносят своим трудом пользу Родине…»
— А я что? Я ничего… — невозмутимо продолжал сторож. — Мне приказали, я передал…
— Скажите, что через полчаса буду у правления, — бросила Мухаббат уже на ходу.
— Скажу, как не сказать…
Дома Мухаббат вошла в свою комнату и стала торопливо переодеваться. И тут о улицы послышался сигнал машины. Объяснив на бегу свекрови, что её по неотложному делу срочно посылают в город, она «заспешила к калитке.
В кузове грузовика сидело двое. В одном Мухаббат сразу узнала Камбара. А кто второй? Совсем ещё юный, от силы лет пятнадцати, он примостился у кабины, втянув стриженую голову в худенькие плечи. Лицо у мальчика неподвижно. Отсутствующее выражение его и какая-то полувиноватая улыбка подсказали Мухаббат, что он слепой.
Мухаббат встала на колесо и уже собралась было запрыгнуть в кузов, но шофёр попросил!
— Садитесь, пожалуйста, в кабину.
— Нет-нет! — запротестовала она. — Пусть в кабине едет Камбар-ака.
— Я дороги в город не знаю, — пояснил шофёр.
В колхозе он работал недавно, и это была действительно первая его поездка в город.
Мухаббат нехотя соскочила на землю и села в кабину. Когда машина тронулась и побежала, набирая скорость, она спросила у шофёра:
— Кто этот паренёк?
— Несчастный, вот он кто…
— Это я и сама вижу, — резче чем она ожидала, оборвала шофёра Мухаббат.
В словах его послышался чуть ли не тоже «сиротский приют».
Шофёр удивлённо глянул на женщину и безразлично добавил:
— Его, кажется, Сакиджан зовут. Говорят, сводный брат какого-то Мирабида.
— Мирабид?! Так, значит, это сын нашей тётушки Кунпаш?
Мухаббат слышала, что после того, как мальчик ослеп, отец его бросил семью. Узнав об этом, Камбар решил забрать его с собою.
— Да, — подтвердил шофёр. — Мать его только что ушла. Плачет, бедная. Да и как не плакать, когда сына в сиротский приют забирают…
— Да что вы все заладили: «сиротский приют, сиротский приют»! — уже взорвалась в гневе Мухаббат. — Недавно вон сельсоветский сторож, а теперь вы!..
— А что же там, если не сиротский приют? — искренне изумился шофёр. — Если одевают-обувают, кормят-поят, значит, сиротский приют. Вы-то сами видели то место. Куда мы везём этих несчастных?
— То место, куда мы их везём, — Мухаббат кивнула на кузов, — предприятие. Понимаете, промышленное предприятие, а не сиротский приют. Там люди работают, как и мы с вами…
— Что же они, слепые, делать-то могут? — озадачили шофёра слова этой неизвестно чем рассерженной женщины.
