Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1

          Плыл под парусом туда
Для фантазии святой байрама.
          Рыба вся была еда,
Да коврига хлеба, что по виду
          Походил на чернозем,
Но никто там не терпел обиды,
          И вокруг был Божий Дом.
Я читал морским сиренам песни,
          И сползались из кустов,
В круг вблизи меня сплетаясь тесный,
          Змеи всяческих родов.
Были там простые желтобрюшки,
          Ужики из камышей Днестра,
Были там опасные чернушки,
          Но и тех моя игра
Чаровала, как Великий Пан,
          Хоть звучал простой сиринкс
И мне вторил грозный океан.
          Да и сам я был, как Сфинкс,
Вряд ли братье островной понятен,
          Внучкам райской колубрины.
Но, должно быть, голос мой приятен
          Был для всей семьи звериной.
Что бы ни было, всю жизнь потом
          Лучших я друзей не зрел,
И теперь последних песен том
          Им я мысленно пропел.

АВТОМАТ

В моей душе гнездится червь древесный,
И весь я как источенный комод:
В труху мой тлен рассыпался телесный,
И не найти мне чрез болото брод.
Всю ночь червю проснувшись я внимаю,
Сверлящему всё новый в сердце ход:
Хоть направления не различаю,
Но скоро истощится весь завод.
Как автомат томлюся я на свете
И ни в какой не верую уж долг:
Одни слова еще живут в поэте,
И в облачный он запеленат шелк.
И звезды сквозь него давно сияют,
Как через волн прозрачный аметист,
И мысли, словно облак летний, тают,
И, как нарциссы в амфоре, он чист.

ОТРАЖЕНИЕ БОЖЬЕ

Я отраженье Божье на воде
Среди недвижных золотых кувшинок,
Я очертанье облака в пруде
Меж тихо шевелящихся былинок.
Чем больше я гляжу на этот лик,
Тем менее созданье понимаю,
Тем чаще слышу затаенный крик
И, как Орест, всё дальше убегаю.
Несчетное течение веков
Глядим на горестное отраженье
В трясине смрадной перегнивших слов,
И нет нам, как и Божеству, спасенья.
Чем дальше, тем трагичнее наш лик,
Полуиеговы и полусатира,
И слышится немой предсмертный крик
Удавленного отраженья мира...

ОРГАЗМ

В душе моей оргазмы катастрофы,
Крушение пылающих миров,
И всё тревожнее пишу я строфы,
Всё больше у меня нездешних слов.