– Само собой, его услуги не бесплатны. На, возьми.
В ладонь лёг увесистый кошель.
– И не вздумай отказаться.
Грозный взгляд упёрся Эрвану в переносицу.
Эрван сглотнул. Открыл было рот, намереваясь возразить… и захлопнул. Кивнул и аккуратно пристроил деньги за пазуху.
Долгая, тягостная пауза.
Эрван понял – время прощаться.
– Спасибо вам за все. И простите за эту историю. Я не хотел доставлять неприятности. Честно.
Хлыст улыбнулся.
– Ничего, Эрван. Помогая тебе, я отдавал старый долг.
– Как это?
Эрван с недоумением воззрился на преподавателя. Хлыст рассмеялся – искренне и неожиданно тепло, возле глаз появились лукавые морщинки.
– «Я сердце оставил под шапкою гор», – нараспев продекламировал он начало «Баллады о горной пехоте» и тут же проделал невообразимую для наставника вещь – засучил перед учеником правый рукав.
Эрван с изумлением увидел на худой, покрытой редкими волосами руке стилизованные меч и ледоруб. Справа от них виднелась полустёртая римская четвёрка.
«То ли четвёртый перевал, то ли номер части, поди разбери теперь», – Эрван едва не присвистнул: такие эмблемы были в ходу лет двадцать назад, он и видел-то их пару раз в жизни.
Хлыст медленно кивнул, не отводя взгляда от глаз Эрвана.
– Да. Не ты первый, не ты последний. Мне пришлось поменять горы на море – и тебе придётся. Я, как видишь, не умер. Надеюсь, не умрёшь и ты.
Короткая пауза.
– Теперь иди. И удачи тебе.
Хлыст протянул руку. Эрван пожал её. Низко поклонился. Подошёл к двери. Повинуясь внезапному порыву, обернулся зачем-то, даже открыл было рот, хотя и понятия не имел, что хочет сказать…
Но Хлыст, его единственная защита и опора за четыре долгих года, уже погрузился в чтение пергаментных листов.
Его ждали. Толпа кадетов рассосалась, и теперь в конце опустевшего коридора, рядом с входной дверью, подпирали стену только Свисток, Конюх и Аптекарь. Вид у них был съёженный и несчастный, как у воробьёв посреди вороньей стаи. Вплотную к ним стояли шесть или семь верзил из свиты Брианта. Эрван никогда не мог запомнить их имён, да и не особо стремился – отличить их друг от друга всегда было делом непростым. И сейчас они скорее казались тёмной массой, напиравшей на троих приятелей, чем на отдельных людей.
Сам Бриант стоял в стороне от остальных, ближе к ступенькам. Похоже, он давно не сводил с лестницы глаз.
На долю секунды Эрван смешался. Вернуться? Пересидеть у Хлыста? Поздно… Да и бессмысленно. Что он скажет Хлысту? Даже если Хлыст его пустит, что с того? Этим не надо вечером быть на судне, у них неделя впереди, а может, и больше. Всё равно достанут. Да и ребят надо выручать – похоже, их взяли в заложники. Хорошо, если в шутку…
Эрван набрал полную грудь воздуха, расправил плечи и пошёл навстречу.
Наконец его заметили и возле входа. Радостно загоготали, подбадривая Брианта. Тот не шевелился. Ждал.
Эрван подошёл вплотную. Нехорошо прищурясь, оглядел врага с головы до ног, краем глаза не забывая следить за остальными.
Бриант сильно изменился: исхудавшее лицо цвета грязного снега; расширенные не то от боли, не то от полумрака зрачки, в которых плясало пламя свечей, губы искривлены в безумной улыбке.
«Как у припадочного!» – отметил про себя Эрван.
Хмыкнул с деланым сочувствием.
– Плохо выглядишь, старина. Лекаря вызвать?
Бриант едва не задохнулся от бешенства. Он вскинул руки, узловатые пальцы устремились к горлу Эрвана…
Эрван широко улыбнулся.
– Давай, приятель, не останавливайся! Свидетелей полно, и Хлыст рядом… В камере тебе понравится, обещаю!
Бриант замер. Наградил Эрвана ненавидящим взглядом и прошипел:
– Ликуешь, Дикарь? Думаешь, выиграл? Не-е-ет… Совсем наоборот: так даже интересней!
Он хрипло рассмеялся.
– Привет «Горностаю»! Скоро ты пожалеешь, что сразу не сдох!
– Ну что? Пошли? Фу, пронесло! А что тебе Хлыст втолковывал? Мы уж волноваться начали…
Свисток, как обычно, первым обрёл дар речи: глаза его заблестели, короткий вихор встопорщился, плечи расправились – ну ясно, отлегло. Герой…
Эрван тепло улыбнулся.
А ведь не струсил, высмотрел всё и к Хлысту пошёл…
Эрван хлопнул однокашника по плечу.
– Спасибо тебе, старина!
Свисток уставился в пол – нечасто ему доводилось выслушивать благодарности.
– А сейчас – ходу! – бросил Эрван. – Закат скоро, а до пирсов топать и топать.
Всю весну он ждал этого, грезил, представлял в деталях: вот он поворачивает витую ручку, тяжёлые двери распахиваются, его встречает ласковый солнечный свет, целый город раскинулся перед ним и манит, манит… Дальше его мечты не заходили, но в одном он был уверен: момент прощания с академией запомнит на всю жизнь.
Но, погрузившись в свои мысли, он едва заметил, как покинул здание, четыре года служившее ему пристанищем.
До «Грота» было рукой подать: вдоль по Гранитному переулку, потом направо, в щель меж ткацкой мастерской и пекарней, затем через канаву, по горбатому мостику – и вот он. Любой кадет мог с ходу описать этот путь, хотя мало кто был там хоть раз – увольнений на младших курсах не давали. Да и сейчас… Формально у них могли возникнуть проблемы: в давние времена «Грот» считался офицерской кантиной, и по старой памяти вход матросам туда был заказан. Вот были б на год старше, получили офицерское звание – тогда пожалуйста…
Эрван вздохнул.
Нарываться на пренебрежение, а то и отказ решительно не хотелось. А если патруль?
Незаметно для себя Эрван замедлил шаг. Оглянулся.
Сокурсники шли за ним, стараясь не отстать. Конюх перехватил взгляд Эрвана, вскинул густые брови. На широком веснушчатом лице отразилось недоумение.
– Эй! Куда это мы? Гавань в другой стороне – забыл?
– Сначала зайдём в одно местечко, Хлыст просил.
Аптекарь сжал тонкие губы, недовольно поморщился, но смолчал. Конюх просто кивнул.
– Как скажешь.
– А куда? – Свистку, как всегда, было надо больше всех.
– В «Грот», – Эрван отвернулся.
– А зачем? А не вышибут? А на судно успеем?
– Успеем. Если болтать не будем, – Эрван вновь ускорил шаг.
«Грот» оказался невзрачным заведением, зажатым меж громоздких домов: узкий фасад с облупившейся дверью посередине; пара зашторенных окон с некрашеными ставнями; голые каменные стены – даже плющу тут не хватало света.
