Эрван проводил взглядом щуплую фигуру, ящерицей скользнувшую в люк. Прикрыл глаза.
На вахту… Итак, послаблений не будет. А что, все правильно: серьёзных повреждений Бастиан ему не нанёс – синяки не в счёт – значит, способен работать как все.
Эрван чертыхнулся про себя. Он был уверен: теперь Бастиан не спустит с него глаз. Если он, Эрван, начнёт скулить и жаловаться – заработает репутацию слабака и нытика. Боцман утвердит над ним своё превосходство, и остальные дни на «Горностае» превратятся для Эрвана в настоящий ад.
Если же он, Эрван, сорвётся, нагрубит или, паче чаяния, бросится на боцмана – окажется в кандалах за неповиновение. А то и за борт полетит – обвинят в попытке мятежа, и все! Как там этот гад распинался: «Я для вас бог, а бог – это я»?
И деться некуда, и что делать – неясно…
– Кхм…
Погрузившись в невесёлые мысли, Эрван не сразу понял – он уже не один. Повернул голову на звук.
В шаге от него стоял незнакомец: потёртый камзол мышиного цвета, скрадывающий очертания фигуры, белоснежный воротник, а над ним – бледное пятно лица, словно парящее в полутьме отдельно от тела.
– Как вы, молодой человек? – Тихий голос незнакомца прошелестел как пыльный шёлк.
– Спасибо, доктор, нормально.
Хоть Эрван и узнал о существовании Лоэ всего пять минут назад, ошибиться было сложно: так мог обращаться только врач.
– Позвольте усомниться. Вы не очень хорошо выглядите. Морская болезнь, я полагаю?
Доктор склонился над гамаком: серые, под стать костюму, глаза блеснули в сумраке.
Эрван почёл за лучшее не отвечать. Повисла неловкая пауза.
Лоэ выждал несколько секунд. Затем нахмурил тонкие брови и, не обращая внимания на пассивность пациента, взял Эрвана за кисть. Цепкие жилистые пальцы крепко обхватили запястье, Эрван почувствовал биение жилки под чужой жёсткой рукой.
Пока Лоэ считал пульс, Эрван воспользовался моментом, чтобы как следует рассмотреть врача: теперь, когда Лоэ наклонился достаточно низко, Эрван ясно видел нездоровую, пергаментного цвета, кожу, острый как ледоруб нос с широкими крыльями ноздрей, высокие, туго обтянутые кожей скулы. В редеющих тёмных волосах кое-где белела седина.
– Не тошнит? Голова не кружится? Ладно. Похоже, общее самочувствие более или менее в порядке.
Лоэ пожевал губами – видно, подбирал слова.
– Что до остального…
Он небрежно достал из кармана пузатый флакон.
– Надеюсь, вам это не пригодится.
Эрван без труда уловил сомнение в голосе доктора. Тоскливо кивнул: пригодится, ещё как… Он открыл склянку, осторожно понюхал: запах приятный, не жгучий – похоже на смесь мяты и пряностей.
– Не вздумайте пить! Это наружное, – с лёгкой усмешкой произнёс Лоэ, – втирать при необходимости.
Цепкий взгляд:
– Кстати, о необходимости: вы помните, что имеете право обратиться непосредственно к капитану, скажем так… в особых случаях?
Эрван кивнул.
– Не хотите им воспользоваться?
Эрван мотнул головой.
– Что ж, ваше право.
Доктор направился к лестнице из трюма. Поставил было ногу на ступеньку… Замер.
– Кхм. Не знаю, в курсе вы или нет, но я вообще-то человек не военный. Врачебный договор и всё такое… Происходящее на палубе напрямую меня не касается. Но всё же…
Лоэ смотрел не мигая, слегка наклонив голову, будто диковинная тонконогая птица. Это смотрелось бы забавно – если б не жёсткий тон и ледяной взгляд.
– Позвольте напомнить: любая ситуация имеет решение. То или иное. Более того: любая ситуация всегда решается. Так или иначе. Ваш выбор в одной ситуации был… не оптимальным. И нынешнее положение вещей – тому подтверждение.
Глаза доктора блеснули в полумраке.
– Обдумайте все как следует. И на этот раз – постарайтесь не ошибиться.
Эрван проводил доктора задумчивым взглядом.
Жизненная ситуация, значит… Ну, тут много размышлять не надо: лекарь подразумевал историю с Бриантом и гауптвахту накануне выпуска – это ясней ясного. И что дальше?
Эрван вытянулся в гамаке, осторожно пристроил руки под голову.
А дальше все просто: Бастиан считает его опасным смутьяном, почти каторжником. За дисциплину на борту отвечает боцман – и для её поддержания все средства хороши. Поэтому и преподал урок, как только случай представился. Жестокий урок, чего уж там… И не последний. Эрван выдохнул сквозь зубы: боль мало-помалу возвращалась.
Ладно, с этим ясно: боцман захочет его сломать, задавить волю к сопротивлению, подчинить себе.
Эрван угрюмо усмехнулся.
Ну, это он зря… Одних побоев маловато будет – проходили. С другой стороны, храбрись не храбрись, а главный вопрос остаётся – что делать-то?
Делать-то – что?!
Эрван осторожно, стараясь не потревожить шишку, почесал затылок. Нахмурился.
Первый вариант, самый очевидный – пойти к капитану. Вот и Лоэ советовал… Нет! Не годится. Во- первых, что он скажет? «Спасите-помогите, мне синяков наставили»? Хороша картинка! Во-вторых, что капитану до проблем какого-то сопляка? Отправит к боцману – пусть он решает. А уж тот решит, можно не сомневаться.
Эрван хмыкнул.
Ладно, нет так нет. Что ещё остаётся? А остаётся одно: терпеть. И ждать. Рано или поздно боцман поймёт, что ошибался, – и отстанет. Наверное…
Эрван зашипел, отдёрнул руку: потревожил-таки шишку, дурень! Надо привыкать, таких украшений ещё много будет.
– Вахта! – Зычный голос рулевого донёсся сверху одновременно со звоном склянок.
Эрван стиснул зубы.
Пора!
Он кое-как выбрался из гамака и побрёл наверх. Навстречу грядущим неприятностям.
Вода была совсем рядом – Эрван слышал рокот бурунов возле транца. Койка под ним ощутимо раскачивалась – видно, снаружи начинался шторм.
Койка?
Точно! Тело ощущало приятную надёжность кровати, а не болталось в опостылевшем гамаке.
Где же он? В одной из кормовых кают? А почему не в кубрике? Что-то случилось?
Эрван напряг память: кажется, день за днем судно шло на юг, вдоль побережья. Вроде бы делали замеры, составляли карту глубин… Ещё постоянно меняли галсы, приходилось всё время работать с парусами… Или нет? А, неважно!
Эрван стиснул зубы, наморщил лоб. Яростно затряс головой.
Без толку: воспоминания не спешили возвращаться – а может, он просто боялся вспомнить? Обманывал сам себя?
Он ощутил, как тяжко забилось сердце. Все верно: он мог забыть, но тело – нет. Несмело ощупал грудь – пальцы наткнулись на мягкую ткань.
Не похоже на матросскую рубаху. Сорочка? Может, и так – сразу не разберёшь… Он сунул руку за пазуху.
Дневник! Он вспомнил резко и отчётливо, без тени сомнения – заветная тетрадь была при нем. Где
