Она задумалась о чем-то, а потом и говорит:
— Хорошо, пусть приходит. Я буду ждать его в гостиной, ночью, в час.
— Нет, — говорю, — в гостиной нельзя, лучше в вашей комнате, простите за дерзость. — Она опять согласилась, сразу, не подумав даже, храни ее Господь, только сказала, что в ее комнату трудно пройти незаметно.
— И не надо, — говорю, — он через окно, того, прошмыгнет.
— Но моя комната на третьем этаже, как же он поднимется? — забеспокоилась она.
— Неважно, он у нас ловкий. Только, как я выйду, платком махните, чтобы я знал, где ваше окно, да на ночь не запирайте. — На том и порешили.
Я бродил вдоль кромки леса, прилегающего к поместью Пти Дюбуа. Волнуясь, вглядывался в окна, стараясь хотя бы мельком увидеть Диану. Наконец подошел назначенный час, и я пробрался к замку, стоявшему в глубине большого парка.
Перед тем, как взобраться к ее окну, я прислонился лбом к стене и долго стоял, пытаясь успокоиться и унять гулко ухающее сердце. Волнение, до дрожи в руках, не отпускало меня. Диана там, за окном, ждет меня. В одно мгновение я вскарабкался по стене и прильнул к стеклу. В комнате было темно, Диана не зажгла свечей. Сидя на стуле у тлеющего камина, она прислушивалась к шорохам за окном, пытаясь понять, каким образом я проникну в ее комнату. Ее были мысли полны нежности и любви. Она волновалась так же, как и я.
Тихонько приоткрыв окно, я невольно вдохнул запах комнаты. Огонь, ударивший меня, сшиб со стены! Скользя по ней, я упал в снег, оглушенный. Диана, ее запах! Это было не только желание крови! Это было еще и непреодолимое желание тела!! Я сел, с трудом сдерживаясь, шатаясь, как пьяный, ничего не соображая. Что еще за напасть? Чего, чего, но об этой стороне свидания я даже мысли не допускал! Так в чем же дело?
И память услужливо предоставила ответ — ИНКУБ!!!
Судьба еще раз дала мне пощечину! Хранивший себя для любимой, не позволяющий себе отношений свободных, принятых в наш распущенный век, я стал ночным кошмаром — развратным фоллетом!
Я сидел на снегу, и горький смех рвался из моей груди, разрывая сердце. Я тряс головой, сдерживая нервный хохот. Нужно успокоиться. Наконец, помня, что у меня лишь сегодня есть шанс поговорить с Дианой, я, стиснув зубы, осторожно стал подниматься к ее окну. Диана по-прежнему сидела, напряженно глядя в камин, она ничего не заметила.
Открыв окно, я бесшумно скользнул в комнату. Ветерок от открывшегося окна достиг Дианы, но она, стиснув руки, не повернулась ко мне, боясь встретиться со мной взглядом. Я стоял у окна и молчал. Буря, бушевавшая во мне, не позволяла даже шелохнуться. Я боялся себя так, что даже не мог прочесть мысли Дианы. Я просто сгорал от тяги к ее телу, от желания, никогда не изведанного мной. Я не был готов говорить о чем-либо и был благодарен Диане за молчание.
— Вы пришли поговорить со мной, почему же вы молчите? — прошептала она в конце концов, не дождавшись, когда я заговорю сам.
— Диана, — прошептал я, — прошу вас, выслушайте меня. Со мной произошло несчастье, но я люблю вас по-прежнему, и даже сильней! Клятва, данная вам, никогда не будет нарушена мной! Но вы, … можете быть свободны от клятвы, данной мне. Я пришел, чтобы сказать вам об этом. Прошу вас, забудьте меня, будьте счастливы. Хотя бы вы!
Я замолчал. Слова душили меня.
Она поднялась со стула и подошла ко мне. Я окаменел! Еще один ее шаг, … и все! Я не выдержу! Я не смотрел на нее, боясь, что испугаю ее цветом своих глаз. Ее запах дурманил, сводя с ума.
— Мишель, — позвала она и… сделала этот шаг! Борясь сам с собой, я, чтобы не случилось беды, рухнул перед ней на колени, и, опустив голову, схватив ее за платье, удерживал на расстоянии вытянутых рук.
— Мишель, — повторила она, — прошу вас, расскажите мне все, умоляю. Я пойму и не брошу вас. Я так люблю вас, что мне ничего не страшно. Разве не такую клятву дают супруги в церкви? Я готова идти за вами, куда бы вы ни пошли, готова разделить с вами вашу судьбу до конца. Молю вас, не покидайте меня, я просто умру без вас.
Понимая, что, не открыв ей всей правды, я не смогу переубедить ее, и не видя другого выхода, я, сжав зубы, начал во второй раз свою исповедь.
Я рассказывал, а во мне бушевал ураган страсти и борьба с этой страстью! Две стихии, схватившись, ни на один миг не оставляли меня! Как в жерле вулкана плавился я от близости Дианы; разум, как ледяной ливень, топил мою страсть! Невыразимой мукой отдавалась эта битва в моей душе и теле, требуя подчинения. Победителя не было, истощив друг друга, они усмирились. Я понял, что отныне разум сможет держать в оковах сущность инкуба, но и он никогда не даст разуму поблажки, стараясь вырваться на свободу.
Теперь я мог следить за ходом мыслей Дианы. То, что я увидел в них, не обрадовало меня: она по- прежнему с любовью и нежностью относилась ко мне. Я, похоже, боялся себя больше, чем Тибо и Диана. Может, это потому, что они не видят всего, что творится у меня в душе, с каким монстром мне приходится сражаться внутри себя, не знали всей гнусной, отвратительной сущности, завладевшей мной. Диана, по- прежнему любящая и верящая мне, покорно стояла и слушала, готовая оправдать любое мое преступление. Я не мог с этим смириться.
— Диана, неужели вы не понимаете, что все это значит? Я порождение дьявола! Моя душа на веки погублена. Проклята! Вы даже не можете представить, какие чудовищные помыслы владеют мной в этот момент! Какой невыносимой физической муки мне стоит находиться рядом с вами и не причинить вам вред! — воскликнул я в отчаянии.
— Вы страдаете? — она посмотрела на меня, удивленная тем, что я страдаю от ее близости, не поняв причины моего страдания.
В ответ я поднял на нее свой взгляд. Увидев мои глаза, она тихо охнула и упала на мои руки. Я осторожно положил ее на кровать и, сев рядом, прижал ее ладонь к губам. Огонь ее запаха сжигал меня, но зная, что это последний раз, когда я смогу прикоснуться к ней, терпел, благодарный Богу за этот миг. Она медленно открыла глаза. Я, отпрянув, отпустил руку.
Не глядя на меня, Диана прошептала:
— Я не думала, что это так страшно, но в ваших глазах столько тьмы. Все эти легенды, … значит, вы никогда не сможете стать прежним? Не могу поверить, что ваша душа проклята, это неправильно, … и так несправедливо. Я буду молить Всевышнего помиловать вас. Я буду молиться о вас, и Он сжалится, Он не оставит вас, — ее голос звучал все тише и тише.
— Диана, нет! — вскричал я в отчаянии, — только не это!
Но ее мысли были уже не здесь. В одно мгновение Диана приняла решение. Потрясенная моим отчаянием, увидев в моих глазах бесовскую тьму, решила, что только она, невинная и любящая, способна спасти мою душу, похищенную и растленную демоном. Она решила уйти в монастырь и вымолить у Господа спасение моей души.
Все, что угодно, только не это я мог ожидать от сегодняшней встречи! Все, что угодно, только не это я мог принять от Дианы! Ее страх, презрение, даже ее отчаянную безоглядную любовь! Пусть! Со временем, не видя меня, все эти чувства прошли бы, стерлись, и она бы жила дальше, иногда вспоминая меня с грустью или омерзением. Но я не мог принять этой жертвы! Ни за что на свете! Я не мог допустить, чтобы и она погибла от рук проклятой Дженессы Мур!
— Диана, послушай меня, — я схватил ее за руки и вынудил встать. Взяв ее лицо в ладони, заставил посмотреть себе в лицо, — ты не поступишь так со мной! Я один, понимаешь, один, должен за это платить, пусть своей душой, жизнью, страданием, но это мой путь! Господь определил его мне!
— Он свел нас, значит, Он знал, что так должно быть. Ничто на земле не делается без Его ведома, тебе суждено перенести эти страдания, а мне помочь тебе в этом, — тихо проговорила она, слезы катились по ее щекам.
— Диана, … — заговорил я снова, но она приложила палец к моим губам, заставляя замолчать.
— Вы больше не должны быть здесь. Идите, но никогда не забывайте меня, я буду молить о вашей душе. Прощайте, — и, потянувшись, прикоснулась губами к моему лбу.
