Поднявшись по отвесной стене, мы осторожно проникли в узкий проход таинственного монастыря. Темный ход прямой линией уходил внутрь. В стенах, в неглубоких нишах, стояли фигурки святых с горевшими перед ними свечами. Потолок, покрытый удивительной росписью, отображал библейские сюжеты. Из глубины тоннеля слышалось многоголосое пение монахов. Эхо, отражаясь от каменных сводов, многократно усиливало его красоту и божественное воздействие, заставляя душу трепетать.
Тибальд, шепча молитвы и благочестиво сложив руки, упал на колени перед очередной статуей Девы Марии. Я не стал ему мешать и пошел дальше в глубь пещеры. Вскоре тоннель расширился, и передо мной открылась церковь. Она освещалась только неугасимой лампадой, горящей перед дарохранительницей, и свечами.
Монахи молились, стоя на молитвенных скамейках для коленопреклонения, в грубом, темном монашеском облачении. Их лица не были видны из-под опущенных капюшонов. Я стоял в сумраке тоннеля и разглядывал церковь, стараясь найти того монаха, о котором шла речь в манускрипте. Вдоль стен необычного храма, между кабинками для исповедования, стояли скульптуры святых. Среди них мое внимание привлекла статуя коленопреклоненного монаха. Он в молитвенном упоении поднял руки и устремил вверх свой взгляд. Его лицо, обращенное к Создателю, выражало высшую степень обоготворения.
Я вернулся к Тибо. Нужно дождаться окончания службы и тогда осмотреть скульптуру монаха. Вдруг со стороны входа послышались чьи-то шаги. В тоннель вошел человек. Тяжело дыша и пыхтя от напряжения, он тащил большую корзину, неспешно продвигаясь по коридору. Возможно, это крестьянин принес провизию монахам. Заметить нас он пока не мог: его глаза еще не привыкли к сумраку. Переглянувшись, мы, недолго думая, вскарабкались по стене и повисли на потолке над не заметившим нас крестьянином. Он прошел, шепча благодарственные молитвы за удачный подъем по узкой крутой тропе.
Служба окончилась, и монахи, встав с коленей, молча, со сложенными руками и склоненными головами, со скрытыми под капюшонами лицами, степенно покинули пределы церкви. Мы вошли, смочив у входа пальцы в чаше со святой водой, и на секунду преклонили колено у алтаря. Затем стали осматривать скульптуру монаха.
Но ничего ценного, как и говорил д’Антре, не нашли. С рук монаха свисали четки, вырезанные из того же, что и он сам, дерева. Я потрогал их: они были прочно закреплены в его ладонях.
— Шевалье был прав, у него ничего нет. Нужно поискать в другом месте. Может, здесь есть еще монах и он находится в других помещениях монастыря, — едва слышно шепнул я Тибальду и пошел вдоль стен церкви, внимательно рассматривая ее убранство.
Тибальд все еще возился у скульптуры. Вдруг раздался щелчок. Тибо вскрикнул. Я обернулся — он держал в руках четки.
— Тибо, ты с ума сошел! Что ты делаешь? Повесь обратно! — прошипел я ему.
Но в этот момент кисть монаха повернулась, и в деревянных складках сутаны показался крохотный тайник, в котором лежал перстень. Мы переглянулись.
— Иногда, чтобы что-то найти, нужно что-нибудь сломать, — глубокомысленно изрек Тибальд.
Взяв перстень и повернув руку скульптуры, Тибо повесил четки на место, прочно вставив бусины в пазы на ладонях. В это время послышались шаги и тихий говор — в церковь кто-то шел. Мы вскарабкались на потолок и спрятались за колонной. В предел церкви вошел священник с крестьянином. Они прошли к кабинке для исповедей.
— Ты не ошибся, Люка? Это точно был вампир? Ты же знаешь, как это важно. Наш орден создан для борьбы с этим исчадием сатаны. Но мы не можем покидать пределы монастыря просто так, по пустякам.
— Точно, точно, святой отец. Мой сын сам видел этого горного козла — в нем не осталось ни капли крови — пуст, как мой карман, преподобный отче. И рана на шее — точно вампир!
— Ну, хорошо, мой друг, войдем, — и священник указал на кабинку для исповедей. Они скрылись в ее темной глубине, а мы поспешно выбрались из церкви.
— Если хочешь что-то спрятать — прячь в самом опасном месте, — прошептал я, перефразировав слова шевалье.
— Простите. Не понял, — переспросил Тибальд.
— Неважно. Главное мы нашли то, зачем пришли. Дай мне перстень.
Тибальд протянул ладонь — на ней лежал старинный золотой перстень-печатка.
Я взял его, и мы, склонившись, стали рассматривать загадочную реликвию. На печатке перстня был изображен дракон, приготовившийся к нападению. Его глаза горели кровавым блеском граната. Камни имели вид удлиненных капель и придавали восточный облик дракону. По всей поверхности массивного перстня выведены короткие надписи на нескольких, неизвестных мне языках и латыни, какие-то иероглифы и символы.
— Этот дракон очень похож на дракона на вашем гербе! — воскликнул Тибальд. — Господин Мишель, вы понимаете, что там написано?
— На латыни написано: «Повинуйся», а остальных языков и символов я не знаю.
— Как там было написано в манускрипте? «То пропуском дальше послужит тебе, куда бы ты ни пошел»? Все ясно — тот, кто владеет этим перстнем, может делать все, что захочет. Он главный! Так что, господин Мишель, вы теперь вроде того, как это, за главного среди вампиров!
— В тексте же не было написано, что все должны повиноваться владельцу перстня, там написано, что это только пропуск, так, что не болтай глупости, Тибальд. Но, может, это тот самый перстень, с которым приходил странный посланник к отцу Лорда. Помнишь, я рассказывал тебе? Если это так, то, может, и монах с камнем-слезой тоже где-то рядом?
— Не знаю, в манускрипте сказано, что человек не способен найти тайную обитель монаха, а здесь полно людей. По-моему это не то, что нам надо.
— Да, верно. Я думаю, что нам нужно убираться отсюда поскорей, пока на нас не началась охота. Ты слышал, что сказал священник? Никогда бы не подумал, что существует орден, который уничтожает вампиров — наверное, слишком много нас развелось.
— Вы правы, ваша милость, не нравится мне все это. Если так дальше пойдет, то скоро и охотиться негде будет.
Мы вернулись в Париж теплым сентябрьским вечером. Тьери и Эмили, на которых была оставлена гостиница, хлопотали, обслуживая постояльцев и посетителей кабачка.
— Господин Мишель, у вашего брата Рауля крупные неприятности, — сказал Тьери после приветствий.
— Какие неприятности, и откуда ты знаешь о них? — спросил я встревоженно, — он заболел?
— Марсель, управляющий вашего брата, когда бывает в Париже, останавливается в нашей гостинице. Сегодня он обедал у нас со своим другом и рассказывал ему о проблемах мессира Рауля. Господин Рауль попал в неприятную историю, и ему грозит полное разорение, если через месяц не погасит долг. Он взял деньги под строительство особняка в Париже, но у него что-то не заладилось, и господин Рауль просрочил платеж. Теперь ваш брат должен ростовщику большие деньги.
— Тибальд, нам срочно надо отправляться за сокровищами Тьёдвальда. Я давно собирался сделать это, теперь придется поторопиться. Нельзя позволить кому бы то ни было опозорить род де Морелей. Я помню описание того места, где находится затонувшая шхуна, — воскликнул я, взволнованный этим известием. — Тьери, нужно на время распустить команду «Дианы». Мы выйдем в море одни.
Я в сильном волнении вышагивал по тесной комнате. Может, мне следует пробраться в дом Рауля и самому разузнать, в чем дело? Это будет легко сделать: прочитав мысли брата, я все узнаю из первых рук.
— Я скоро вернусь, будьте готовы, мы отправимся в море завтра вечером, — сказал я и направился к выходу.
— Куда вы собрались, господин Мишель, позвольте спросить? — проворчал Тибо и встал у дверей, загораживая мне выход.
— Тибо, сейчас не время препираться. Мне нужно повидать Рауля. Я сам должен выяснить, что произошло.
— Я согласен. И поэтому иду с вами.
