Мне не хотелось спорить и я, пожав плечами, вышел из гостиницы. Нам понадобилось немного времени, чтобы добраться до дома Рауля, который находился в предместье Версаля. В окнах горел свет — еще не поздно и никто не спал. Мы вскарабкались по стене и прильнули к окну библиотеки. Рауль сидел у камина, напротив него, пристроившись на краешке стула, сидел пожилой, плотного телосложения человек.
— Господин Рауль, войдите в мое положение, — голос старика был грубым и хриплым, — в этот раз нам не удалось привести и трети от заявленного груза. Мне нечем платить матросам. На шхуне начинаются недовольные разговоры. Если так пойдет и дальше, мы потеряем экипаж. Вы забрали все деньги, и нам не на что закупить товар. Ростовщики пронюхали про ваше бедственное положение и не хотят рисковать.
— В таком случае, Сезар, мне придется продать корабли, — сказал Рауль. Он был сильно расстроен. Его мысли метались в поисках выхода из сложившихся обстоятельств. Я ясно видел, что Рауль не знал, как выйти из этого тупика. Его финансовые дела и в самом деле были плохи. Он еще пытался как-то скрывать это от всех, но наступал момент, когда крах был неизбежен.
В эту минуту в библиотеку вошел слуга и доложил о прибытии господина Мендеса, — парижского ростовщика, известного своей хваткой и неуступчивостью. Какой дьявол дернул Рауля связаться с ним?
— Можете идти, Сезар, я дам вам знать, когда вы мне понадобитесь, — отпустил он моряка и встал навстречу Мендесу.
Ростовщик вошел неторопливой, уверенной походкой. Было видно, что он ни разу здесь не был. В своих мыслях, он прикидывал, сколько можно заполучить за этот дом. Мендес был в курсе всех финансовых дел Рауля, он доподлинно знал, какие у него трудности и как можно этим воспользоваться.
— Месье Мендес, чем обязан вашему визиту? — спросил Рауль, удивленный поздним посещением такого важного гостя. Он уже трепетал от одной только мысли, что каким-то образом ему придется иметь дело с таким денежным воротилой. Мендес лично посещал клиентов только в том случае, когда дела последнего были в весьма плачевном состоянии. И почти всегда за этим посещением имущество должника шло с молотка.
— Господин де Морель, прошу прощения за столь поздний визит, но ваше дело столь щекотливо, что я прежде всего думал о вашей репутации. Узнай в обществе о моем визите, … я думаю, вы сами догадываетесь, чем это грозит. Поэтому хочу сразу сообщить вам, что мною выкуплены все ваши векселя и закладные расписки. Вследствие этого вы обязаны выплатить всю сумму займа не позднее, чем через две недели, начиная с завтрашнего дня.
— Но, господин Мендес, это невозможно! Как я могу выплатить вам все деньги через две недели, когда сроки, оговоренные мною с моими прежними кредиторами, еще не прошли. Я только дважды просрочил платеж. А займы были оформлены на два года.
— Ничем помочь не могу, у ваших кредиторов дела пошли плохо. И им пришлось продать ваши ценные бумаги. Знаете, как в наше время сложно вести финансовые дела, когда половина заемщиков старается оттянуть сроки выплат. Ох, поверьте мне, месье де Морель, очень нелегко нам приходится. Мы вынуждены идти на крайние меры, чтобы уберечь себя от разорения. Советую вам найти возможность и расплатиться по закладным распискам вовремя. Всего хорошего, месье де Морель. Не смею вас больше беспокоить, — с этими словами ростовщик раскланялся и вышел.
Рауль остался стоять, как оглушенный. Ему было трудно собрать даже ту часть денег, которую он задолжал по текущим выплатам, не говоря уже обо всей сумме. Он, ухватившись за голову, беспомощно сел на стул и, застонав, стал раскачиваться из стороны в сторону, не зная, что предпринять. В его голове проносились размышления, что он за такой малый срок не успеет даже распродать то немногое, что у него осталось.
Я читал его отчаянные мысли и не мог понять, как получилось, что Рауль, всегда такой рассудительный и осторожный, мог так запустить свои денежные дела. Нужно срочно выручать брата, пока он не натворил чего-нибудь, о чем потом будет жалеть.
— Вам не кажется это странным, господин Мишель? — пробормотал Тибальд, — уж очень как-то сразу, внезапно все произошло.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду, Тибо.
— Посудите сами, господин Рауль до этого времени прекрасно распоряжался своими делами, ничто не предвещало краха. Уж поверьте мне, я его хорошо знаю, он не стал бы рисковать и залезать в долги, предварительно все хорошенько не взвесив. Нет, здесь явно что-то не так. Вы присмотрите за братом, монсеньор, а я послушаю, о чем думает этот Мендес, — прошептал Тибальд и скрылся за углом дома.
Я снова прильнул к окну. Рауль все так же сидел и раскачивался на стуле. Он лихорадочно искал выход. Обратиться за помощью к отцу он не смел, так как считал позором для себя признаться в разорении. Никто из нашего рода за всю свою многовековую историю не попадал в такое положение, и это было бы для брата страшным унижением. Но в его раздумьях не было мыслей о самоубийстве или чего-то подобного. Это меня успокоило. У нас еще есть время. Через несколько дней я смогу помочь Раулю и все наладится. Я спустился на землю и стал ждать Тибальда.
— Я же говорил, что все неспроста! — воскликнул Тибо, появившись из-за угла через час.
— Почему так долго, где ты был? Я уже начал волноваться, — спросил я раздраженно, — выкладывай, в чем дело.
— Этот Мендес действует по чьему-то поручению. Он сейчас отправил кому-то отчет о визите к господину Раулю. Имени в записке он не назвал. Я проследил за посыльным, но тот никуда не пошел, а остался в своей комнате. И это тоже странно, потому что Мендес велел передать записку сегодня же.
— Я полагаю, что нам надо побывать у дома этого посыльного. Как ты думаешь, Тибо? Все это действительно странно.
Мы пробрались к дому, в котором жил посыльный, подкрались к окну и заглянули внутрь. Он стоял у своей постели и, раздеваясь, размышлял о том странном человеке, которому он только что передал отчет Мендеса. Человек, пришедший за отчетом, почему-то пугал его.
— Вот дьявол, опоздали! — проворчал Тибальд, — как мы теперь узнаем, чьих это рук дело?
— Сейчас главное помочь Раулю, все остальное — потом.
Глава 14
Скандинавские фьорды. Красота здешних мест завораживает. Большие и маленькие островки. Скалы, покрытые кустарником и лесом. Вода в проливах сине-зеленая и прозрачная. Тихо. Тишину едва слышно нарушает возня олушей и чаек, расположившихся на ночь на уступах отвесных скал. Луны не было, черное ночное небо то и дело прочерчивали светлые полосы падающих звезд.
Наш корабль медленно двигался вдоль изрезанных берегов. Я искал приметы, описанные Тьедвальдом: высокую островерхую скалу, стоящую поодаль от островков, небольшой группой сгрудившихся в одном месте. Подводные скалы, шхеры, представляли большую опасность кораблю, рискнувшему в шторм приблизиться к этим местам. От удара об них когда-то и затонула шхуна с сокровищами.
Тьери стоял на капитанском мостике и думал об Эмили. Вообще-то он все время думал о ней, улетая в своих мечтах в заоблачные дали любви. Его мысли не были невинно-трогательными, такими, какими они бывают в юности. Он мечтал о ней, как только может мечтать о женщине влюбленный мужчина. Я видел, какими мучительными сомнениями он терзался. Боязнь быть отвергнутым останавливала его. Гордый от природы, он не отваживался сделать решительный шаг и, ослепленный своей гордостью, не видел ее любви. Глупец, теряющий время, не умеющий оценить то счастье, которым наделила его судьба.
— Не знаю, что и делать с ними. Может сказать ему? — проворчал Тибо, подойдя ко мне и опершись на леер.
— Он сам должен сделать шаг ей навстречу. Иначе все теряет смысл. Господь за наше неверие в счастье наказывает нас любовью, но когда мы принимаем его, то награда бывает безмерна.
— А вы? В чем ваша вина, раз наказание так непомерно?
— Кто знает, может он знал, кем я стану. И моя вина в том, что посмел полюбить ангела. Вот Он и
