Письма внуку. Книга первая: Сокровенное.

Какая великая глупость —
Разумных существ недостойна! —
Делить человечество наше
По расам, по нациям, верам,
Тем более в крохотном ромбе
Размером с Московскую область,
Омытом морями и кровью,
Что Крымом зовется извечно?
Какая великая подлость
Славян разделять по акценту:
Украинцев, русских, казаков!
Мы — дети древнейшего рода,
От самой от Киевской Руси,
От вещего князя Олега
(Тут, к слову, не грех и напомнить,
Что был он по роду варягом) —
Почти что двенадцать столетий
Слили племена в Государство;
Бывали, конечно, и ссоры,
Но вскоре они забывались,
И множилось пестрое племя,
И жили так в дружбе и мире
До самого 'посткоммунизма':
Женился москаль на татарке,
Венчались хохол и армянка,
Татарин, женившись на русской,
Плодил ребятишек счастливых
С глазами различного цвета
От черного до голубого.
Цыгане, армяне и греки,
Чьи предки в Крыму проживали,
Писали для краткости: 'русский'…
Лишь злая десница тиранов
В момент изгоняла народы
С отечеств — в тайгу иль пустыню,
И мир никогда не забудет,
Что сделали варвары эти
(Похоже, что снова приходит
В мой Крым это страшное время!).

* * *

Прости меня, друг, что отвлекся
В политику — вместо рассказа
О брата последних секундах,
О бомбе, вдруг лопнувшей рядом,
И вмиг разорвавшей на клочья
Его и десяток собратьев.
Мне хочется верить, что это
Случилось мгновенно, при взрыве,
И не было долгих мучений
Израненного человека,
Тонувшего медленно, долго
В пучине морской черно-синей,
Чье тело еще пробивали
Огромные частые пули
Вошедшего в раж пулеметный
Фашистского аса-убийцы.
….Поверье есть: будто пред смертью,
Как будто в ускоренной ленте,
Проходит вся жизнь человека.
И, если убит был не сразу
Мой брат, и сознанья секунды
Пред ним оживили такое —
А было ему восемнадцать —
То кроме проклятий, укоров,
И пасынка горькой судьбины
Пред ним ничего б не проплыло…
Нет, лучше погибнуть мгновенно,
Чтоб взрыв вдруг разнес его в брызги,
Чтоб он не успел и подумать,
Зачем жил на свете на этом —
Талантливый, трудолюбивый —
Обидно-короткое время.
Прости меня, брат, за жестокость!
Прости, что я был тебя младше,
Прости, что не так уж и часто
Тебя вспоминаю, родного.

* * *

Так пусть эти красные искры,
Что в водах глубоких мерцают,
Заменят церковные свечи,
Что должно б поставить, возжегши
За тех, что погибли в пучине
Во всех этих битвах кровавых,
Трагических и безысходных
(На море иных не бывает).
Министры, цари, президенты!
Пустите ж меня поклониться
Той братской Великой Могиле,
Синеющей до горизонта,
В пучине которой остались
Славяне, татары, евреи,